Тайна ядовитой мухи - [11]

— Значит, надо перебрать всех стариков, которые в сорок четвертом году партизанили в Рюйне.

— Именно, — кивнул отец. — Вот список отряда. Почти все его члены получили какие — нибудь награды, так что их не так сложно было разыскать. Смотри…

— Ничего себе! — воскликнул Франсуа. — Сколько их тут?

— Сорок два человека. Если исключить тех, кто покинул страну, и тех, кого здесь не было во время расстрела, останется совсем немного.

— Значит, их легко опросить?

— В том — то и дело, что я не чувствую себя вправе это делать. Я ведь здесь так, турист…

— Но ты ведь не отказываешься от расследования?

— Нет, конечно. Тем более что существует еще одна тайна, которая, возможно, связана с первой.

— Расскажи, пожалуйста!

— Хорошо. Пару часов назад, когда ты покупал у Массерона крючки — тройники, я пил в баре джин с тоником и слушал, о чем говорят вокруг. Атмосфера накалялась; вообще — то я такие моменты терпеть не могу. Знаешь, в подобных случаях всплывают на поверхность старые обиды, и начинается: «А где вы были во время войны? Лично мне, уважаемый, скрывать нечего!..» И все в таком духе. А тут еще убийство, которое произошло в прошлом месяце… Люди продолжают об этом думать, задают друг другу вопросы; в общем, обстановка становится невыносимой. Честно говоря, мне не терпится завершить это надоевшее лечение. Скорее бы вернуться домой!

— И какой же ты делаешь вывод?

— Я считаю, что сейчас в городе создалась взрывоопасная обстановка. Этому способствует и годовщина событий в Рюйне, и небывалое нашествие змей и крыс, и недавнее убийство. Конечно, это всего лишь стечение обстоятельств, но весьма неприятное. Да еще эта засуха… А теперь объясни мне, пожалуйста, зачем тебе понадобились тройные крючки!

— Чтобы ловить рыбу на утопленную муху. Массерон обещал свозить меня после обеда на озеро Трюйер. Ты не против?

— Нет, конечно. А я воспользуюсь моментом и поговорю с сыном Малэга.

Искусственное озеро Трюйер тянулось на несколько километров. Над ним возвышался знаменитый виадук Гараби, по которому проходила железная дорога. Франсуа уже был здесь однажды, но сейчас он впервые спустился к воде. Крутые берега Трюйера заканчивались кое — где маленькими пляжами, которые, впрочем, теперь увеличились благодаря засухе, что создавало идеальные условия для ловли форели на сухую муху. Франсуа сам собрал удочку, сам выбрал сухую муху, подошел к воде, рассчитал бросок и… хоп!

— Нет, нет, не годится, — запротестовал Массерон. — Леска не должна цепляться за дно, но не должна и лежать на воде. Форель не обманешь. Давайте — ка еще раз.

Франсуа старался изо всех сил, только леска свистела! В конце концов, муха начала — таки садиться на воду правильно, с непринужденностью усталого насекомого. Массерон был весьма строг. Он критиковал буквально все: положение рук, ног; то ему кисть слишком дрожит, то недостаточно подвижна, то стоит Франсуа слишком прямо. Черт возьми!.. Массерон твердил, что в движении должно быть больше легкости, как если бы рука, поднятая для удара, закончила жестом сеятеля. Очень скоро Франсуа все это надоело. Он выполнял указания, а сам думал о своем. Если в самом деле кто — то выдал Густу фашистам, виновник должен был позаботиться об алиби. А самое лучшее алиби — внезапная болезнь. Это вполне уважительная причина для отсутствия на месте сражения. Тогда возникает вопрос: кого из членов отряда не было на ферме в тот злополучный день? Удастся ли это выяснить, ведь с тех пор прошло столько лет?..

— Браво, Франсуа. Просто идеально!

— Спасибо.

Франсуа в очередной раз убедился, что в момент броска надо расслабиться и не пытаться контролировать свои движения. Вот и доказательство: в следующий раз, забрасывая удочку, он проследил за положением кисти, тела, плеча, и — леска безжизненно плюхнулась на воду. Полный провал… Ну зачем так себя мучить?

— Давайте передохнем, — вздохнул он. — Я устал.

— Тогда попробуйте немного половить на утопленную муху, — предложил Массерон. — Заодно и отдохнете. Вы пока присядьте, а я вам приготовлю другую удочку.

Уф! Скорее бы оказаться подальше отсюда! Франсуа утомленно сел на песок, не отрывая взгляда от медленно текущей воды. Он где — то слышал, что аспиды хорошо плавают в тихой воде… Франсуа сжал кулаки и стукнул себя по лбу. Когда же наконец этот змеиный кошмар перестанет его преследовать?!

— Вот, попробуйте, — окликнул его Массерон. — Я вам приделал тройник.

Мальчик легко забросил удочку и проследил за сносом лески. Рука его готова была отреагировать на малейшее касание, а сам он пока обдумывал новый вопрос. Интересно, вражда между Малэгом и Вилладье началась до войны или после?

— Вы давно живете в этих местах? — спросил Франсуа Массерона.

— Лет двадцать, — ответил тот.

— А вы не помните, в каких отношениях были Малэг и Вилладье, когда вы приехали?

— Как не помнить. Они были на ножах! Где — то в семидесятых у них была настоящая схватка из — за участка земли, который в итоге достался городу, и на нем был открыт общественный парк. А Малэг хотел получить эту землю, чтобы заново отстроить свой завод.

— Какой завод?

— По производству коробочек для плавленого сыра и всяких таких вещей. Эти коробочки делаются из легкого материала, который моментально воспламеняется. Никто так и не узнал, кто поджег завод. Малэг обвинял Вилладье и даже подал в суд, но у Вилладьеуже тогда были связи в мэрии, и он сумел за себя постоять, так что последнее слово осталось за ним. И оно действительно чуть было не стало последним, потому что вскоре Вилладье едва не погиб в автомобильной катастрофе из — за разрыва тормозного шланга. Поговаривали о вредительстве, но дело, конечно, было не в этом. Просто Вилладье так скуп, что все еще ездил на своем довоенном «рено».