Тайна озера Золотого. Книга 2 - [9]

И они почуяли. Было за полночь, когда звери заскреблись сначала в дверь, потом в полугнилой угол, который сильно промерзал. Задергались козы. Тонька соскочила с постели, зажгла лучину, глянула в маленькое окошко и от ужаса застыла на месте — по ту сторону стеклянных квадратиков на нее, не мигая, смотрели сразу две пары желтоватых глаз.

Придя в себя, она не сразу заметила, как, тихо рыча, по избе мечется Минька. Он то подбегал к дверям, то отбегал в дальний угол, размахивая своими длинными руками, сжимая и разжимая пальцы. Увидев зверей, он так бросился на окно и зарычал, что Тонька испугалась самого Миньки.

Слабым местом, как ни странно, была дверь. Тонькин отец когда-то давно обил ее снаружи войлоком, а поверх — мешковиной. Но со временем и мешковина, и войлок поистрепались и повисли лоскутьями. Вот за эти лоскутья звери и рвали дверь, дергая ее с такой силой, что кованый крючок, на который Тонька запирала дверь, аж плясал от волчьего остервенения. Сам по себе крючок был более чем надежен, слабым был гвоздь, на котором тот держался. Тонька это видела, но не знала, что делать. Она понимала, что если гвоздь не выдержит, то всем им придет конец. Здесь уже не помогут ни вилы, ни топоры…

И тут до Тоньки дошло, отчего ее маленький мужичок Минька размахивает ручищами, а пальцами делает хватательные движения. Дождавшись утра, она с вилами на изготовку вышла на крыльцо. Дверь с наружной стороны представляла жалкое зрелище. Почти все, чем когда-то родитель ее обивал, было сорвано и валялось под ногами, а дверные доски — в глубоких царапинах. Волков не было видно. Пробравшись к баньке, Тонька залезла под навес и отыскала железные когти, что были на Миньке, когда она нашла его полуживым у своего крыльца.

Вернувшись в избу, Тонька с грохотом опустила страшные железки у порога и строго посмотрела на Миньку. А тот, увидев когти, преобразился точно ребенок, нашедший давно утерянную игрушку. Он обрадовался, подскочил к ним, растягивая рот в улыбке, и, громко мыча, принялся оглаживать, примерять на руки, сжимать и разжимать их, проверяя шарниры, слушая скрип металла, как некую музыку.

Не дожидаясь ночи, Фролка облачился в свой верный меховой «комбинезон», умело починенный Тонькой, и, нацепив на руки свое страшное оружие, предстал перед хозяйкой во всей своей «красе». У Тоньки глаза полезли на лоб при взгляде на несуразное одноногое чудовище в медвежьей шкуре, упиравшееся в пол руками. Он был еще страшнее, чем прошлой осенью. Но особенно страшными были когти. Тоньку затошнило, ноги у нее мелко затряслись, и она поспешно отвернулась.

Едва он вышел, как Тонька заметалась, не находя себе места. Она то вглядывалась в маленькое окошко, ничего в нем не видя, то прислушивалась, стоя у дверей, то вдруг начинала торопливо одеваться. Схватив вилы, она решительно подбегала к двери, бралась за ручку, но, постояв с полминуты, передумывала и, проклиная все на свете, разоблачалась, усаживалась у печи, а через мгновение опять кидалась к окну, дверям…

На этот раз Фролка чувствовал себя иначе. Он хорошо отдохнул и теперь был гораздо сильнее и умнее, чем в конце осени. Немало сил добавляло и то, что он вышел защищать свою женщину, свою самку. Это теперь его, и он никому не даст к ней прикоснуться, он даже с легкостью был готов умереть ради нее.

В коротких, обрывочных раздумьях Фролка дождался темноты, которая привела с собой стаю. Волков было много. Они вошли во двор неожиданно, тихо и незаметно проскользнув фиолетовыми тенями в проем калитки. Звери насторожились, почувствовав, а потом и увидев противника — будущую жертву. При виде волков по всему телу Фролки пробежал легкий озноб, после которого мускулы напряглись до предела, а пальцы медленно распустили чудовищные когти.

С каждым вздохом в нем закипала свирепость, по которой он успел соскучиться и которая часто помогала ему выживать в самых невероятных ситуациях.

Фролка выбрал место так, чтобы ни один зверь не зашел ему за спину, — в углу между банькой и высоким забором.

На фиолетовых тенях едва заметно блеснули клыки. Послышался приглушенный рык, в ответ на который зарычал и Фролка. Он встал на колени и приготовился к необычному бою, приготовился вертеться, кататься, прыгать, переворачиваться через голову и все время резать, рвать, впиваться в волков своими когтями.

Волки плотной стеной подступили к противнику, зажали его в угол и приготовились к атаке.

И опять Фролка просмотрел первый выпад противника. Когда тень почти накрыла его, он качнулся в сторону и наискось черканул по этой тени. В следующее мгновение горячая струя хлестанула по Фролкиному лицу, а в нос ударил дурманящий запах крови. Этот запах вздыбил на голове волосы, задрал верхнюю губу, раздул ноздри и выключил сознание, в очередной раз превратив Фролку в зверя, точно такого же, как и сами волки…

Когда Минька, сплошь залитый кровью, ввалился наконец в избу, Тонька с воем и причитаниями бросилась к нему. Она думала, что кровь, в которую Миньку будто окунули, его кровь, но, раздев и ощупав тело, просияла от радости. Почти до утра ей несколько раз приходилось греть воду, чтобы обмыть Миньку, смыть кровь противника и промыть его неопасные раны.