Тайна озера Золотого. Книга 2 - [11]

Тонька с ужасом смотрела, как здоровенный мужик, сняв с себя телогрейку, затем грязную рубаху, принялся расстегивать брюки. Внизу живота стала нарастать боль. Тонька сморщилась.

— Эй, Стас, ты ей рожу-то прикрой.

— Сей секунд, сей секунд, — подскочил тот с тряпицей, которую сорвал с веревки у печки.

Прежде чем тряпица легла на лицо Тоньки, она бросила последний взгляд за печь, то ли надеясь хоть на какую-то защиту, то ли прощаясь со своим Минькой. Великан проследил за взглядом женщины.

— Э-эт-то что за чучело! — вырвалось у него, и тут же он раскатисто расхохотался.

Заглянув за печь, повизгивая, захохотал и Стас. Тыча пальцем в сторону Фролки, притопывая и кривляясь, оба гоготали от всей души.

И было от чего. За печкой, опираясь на одну руку и держа ковш другой, стояло совершенно голое, заросшее шерстью одноногое создание, отдаленно похожее на человека. У этого создания был низкий раздвоенный лоб, из-под которого диковато смотрели желтоватые глаза.

— Ты хто?! — немного успокоившись и утирая слезы, проговорил наконец черный великан. — Стасик, выкинь его на улицу, — не дождавшись ответа от «чучела», добавил мужик и стал стаскивать с себя штаны.

— А ну, обезьян, черт мохнатый, кыш за дверь, — Стасик брезгливо протянул к Фролке руку, чтобы выбросить это несуразное создание из избы.

Когда Фролка услышал человеческие голоса, он сначала, как и Тонька, не поверил ушам, потом понял, что говорящих двое и они приближаются к дому. Судя по интонации, они ничего не боялись и вели себя по-хозяйски. Мысли Фролки заметались. Когти, которые всегда вселяли в него уверенность, были далеко на чердаке. Первые минуты, когда эти двое, войдя в избу, что-то говорили, смеялись, Фролка думал только о себе. Он ждал, когда они перейдут ту грань, которую всегда нарушали его обидчики.

Тонька едва себя сдерживала. Поясницу ломило так, словно ее разрывали на две части. Стиснув зубы от резкой, пронизывающей боли, она отключилась от того, что происходило вокруг. Сбросив с лица тряпицу, она сжалась в комок и стиснула зубы, забыв и о громадном мужике, который, чертыхаясь, прыгал на одной ноге, стаскивая с другой запутавшуюся штанину, и о Миньке, и вообще обо всем на свете.

И все же Тонька не выдержала. Ее дикий, отчаянный вопль вырвался наконец на волю и оглушил всех, кто находился в избе. При этом Тонька выгнулась всем телом, кромсая руками одеяло, свою рубаху, простыню.

Фролку точно лесиной ударило. Вспомнилось давнее — крик женщины, на которую он когда-то напал и нечаянно убил. Сейчас кричала его женщина, кричала потому, что на нее нападали вот эти негодяи. Тело Фролки среагировало мгновенно. Того, что был поменьше и тянул к нему руку, он задел как бы нечаянно, поскольку главным противником был другой, большой, голый и в шапке. Случайно задетый Стас дернулся, схватился за шею и рухнул к подножию печки, отчаянно крутя ногами. Прошло еще одно мгновение, а Фролка уже рвал зубами шею великану. Тот хрипел, пытался сбросить с себя «несуразное создание», но оно словно присосалось.

Тонька ничего этого не видела; выгибаясь, дергаясь на постели, она продолжала орать что есть мочи, призывая на помощь и мамку, и всех святых. Ее лицо, бордовое от натуги, перекосило и раздуло.

Великан задыхался и хрипел, издавая булькающие звуки. Он рухнул на пол, подмяв под себя Фролку, который продолжал рвать его зубами и руками.

Ор, рык и стон продолжались долго, пока неожиданно не затихли. И в этот самый момент на всю избу, на всю заброшенную деревеньку Федулово, на весь Урал, на целый мир раздался скрипучий детский крик, возвестивший о появлении на Земле нового человека.

Так странно и немного преждевременно появилось на свет Тонькино и Фролкино создание — мальчик, которого она назвала Степаном, Степой, Степкой.

3

Насколько Тонька была вне себя от счастья, настолько мало что понимал Фролка.

Едва по ушам Фролки ударил детский крик, как он странным образом вмиг оказался на другой стороне двора за колодцем. Он так испугался, что просидел за срубом чуть ли не до вечера.

В его голове шла трудная и сложная работа. В сознании то и дело возникало что-то давно забытое, страшное, горькое и обидное. Фролка вновь и вновь закрывал глаза, скрежетал зубами и тихо стонал. Он понимал, что у его женщины появилось дитя, точно так, как это происходит у всех зверей в лесу. Но он не мог осознать нечто очень и очень важное, что-то ему мешало.

Фролка так и не вошел бы в избу и, наверное, вообще ушел опять в тайгу, если бы на крыльцо не вышла наконец сама Тонька и не позвала его.

Входил Фролка осторожно. Не обращая внимания на неподвижные тела, запах крови и смерти, липкость под ногами, он не сводил глаз с кровати, где в самом центре лежало маленькое, странное и страшное существо, похожее все же на человечка. Худое, длинное, морщинистое, синеватое тельце неловко и неуклюже дергало своими крючковатыми конечностями, а головка неизменно лежала на боку и смотрела вдоль постели мутными глазами.

Не дойдя до кровати, Фролка замер и стал разглядывать это новое живое создание, боязливо вытянув шею.

Счастливо улыбаясь, Тонька поглядывала то на одного, то на другого с умилением, выискивая их схожесть. Она была рада, что родился именно мальчик, что в нем больше от них, Елкиных, чем от родителя.