Тайна озера Золотого. Книга 2 - [10]

А утро разбудило Тоньку жутким тарахтеньем сорок и карканьем ворон. Когда она вышла на крыльцо, подняв целую свору взбудораженных птиц, то не поверила собственным глазам. Перед ней был не двор — поле боя, а точнее, бойни. Снег был перемешан с кровью и остатками волчьих тел. Целых трупов было всего три, остальное — части: где голова, где нога или половина туловища, где отдельно внутренности, а где и непонятно что. Открыв рот от изумления, она прошла весь двор. За калиткой, уже на улице Тонька обнаружила еще два волчьих трупа, один без задних ног, другой со вспоротым вдоль животом.

Через несколько минут деловитая и счастливая Тонька, весело хихикая, вовсю орудовала ножом, снимая шкуры с еще не остывших серых бандитов. Она собрала и те части, которые, как она считала, сгодятся в хозяйстве. Развесив волчье мясо на чердаке под самой крышей, Тонька перевела дух. Ну, теперь еды до самой весны хватит!

Больше волки не появлялись. С началом оттепели, едва с крыш закапало, Тонька перевела своих коз обратно в конюшню, а полы в доме тщательно выскребла.

С каждым днем она становилась все жестче, раздраженнее. Ходила широко, враскачку, как утка, хотя заметных изменений, кроме вздувшихся грудей, беременность ей не принесла.

После схватки с волками Фролка занялся дровами. С самого утра, облачась в свою меховую одежду и взяв лучковую пилу, он уходил пилить жерди соседских заборов, бревна и доски развалившихся изб, срубы колодцев, все, что годилось на дрова. Дров надо было много. Тонька без конца мыла, стирала, топила баньку — готовилась к главному событию. Она еще раз обошла уцелевшие избы, собирая все, что могло бы ей пригодиться в самое ближайшее время. Нашлась даже люлька. По Тонькиным подсчетам, она должна была родить ближе к концу лета. Однако судьба выкинула и для нее, и для Фролки еще одно испытание, которое сократило ожидаемый срок.

Снег сошел. Сбросив с себя лед, речка разлилась и затопила часть Федулово. Дохаживать срок Тоньке становилось все труднее. Она так отяжелела, что все больше норовила либо присесть, либо вообще отлежаться. Встав пораньше, сварив еду себе с Минькой и накормив коз, она снова ложилась и с застывшей улыбкой «слушала» бурное шевеление в себе.

Сначала Тоньке показалось, что она слышит голоса, но, глянув на Миньку, застывшего у кадушки с водой, поняла, что не ослышалась. Это было настолько неожиданно, что ее словно парализовало. Столько лет в Федулово не заходил ни один человек, за исключением ее Миньки, и вот на тебе — люди! Голоса приближались. По мере их приближения Тоньку, лежащую в постели, начало мелко трясти. У нее стремительно росло предчувствие беды. Она кожей почувствовала, что непременно произойдет что-то страшное, непоправимое. Большая, сильная Тонька с каждой минутой становилась беспомощной и слабой. Она хотела сказать, чтобы Минька спрятался, но и на это уже не было сил. Он продолжал стоять за печкой у кадушки с водой, держа в руке ковш.

Громкие, грубые голоса, мат, развязный смех, тяжелая поступь на крыльце ничего хорошего не предвещали. Дверь не просто открыли, а чуть было не сорвали с петель мощным рывком.

— Ну, а здесь есть кто живой? — сначала в избу влетел хриплый голос, и только потом, закрывая собой проем, протиснулся первый из нежданных гостей. Протиснулся и застыл на месте, щуря глаза.

— Погоди, Стас, темно как у негра в … Ни хрена не вижу, — это уже относилось к тому, кто шел следом.

Тонька похолодела, одна ее рука тянула к подбородку одеяло, а другая обхватывала живот, защищая не родившееся еще дитя. Она пыталась молиться, но от страха и волнения все никак не могла вспомнить первые слова молитвы.

Вошедший мужчина был рослым, пожалуй, даже более рослым, чем ее отец, то ли бородат, то ли с сильно запущенной щетиной, черен и волосом, и лицом, в шапке и телогрейке.

— Ну, что там, Фил? — выглядывая из-за гиганта, нетерпеливо проговорил второй. Он был гораздо моложе, ниже и тщедушнее первого.

— Не понял… Это кто там, на шконке? — продолжая щуриться, черный верзила отошел чуть в сторону, пропуская напарника.

— Э-э, да здесь баба! — выдохнул маленький напарник. Выдохнул и застыл в недоумении. — Слушай, выходит, она нас ждала! — добавил он чуть игриво. — Вот это сеанс! Умереть не встать! — он громко сглотнул слюну и глумливо уставился на Тоньку.

— Точно баба! — пробасил великан.

— Смотри, смотри, какие у нее титьки — то, что твои подушки, Фил, как раз по тебе, — услужливо пролепетал маленький мужичок и тонко захихикал.

— Рябая больно, — опять прогудел верзила, медленно снимая с себя телогрейку.

— А мы ей на башку-то подол натянем и завяжем, как этой, как ее… ну, помнишь, рыжей с веснушками?.. — продолжал похотливо хихикать второй.

— Мож, больна чем, а?! — вопрос великана относился к Тоньке. Та отчаянно закрутила головой. — Стало быть, здорова?! — опять последовал вопрос.

Тонька часто-часто закивала головой.

— Здорова, здорова, да ты посмотри, какая она здоровая, — худосочный мужичок подскочил к кровати и, задрав одеяло, оголил Тоньку наполовину. — Смотри, каки ножищи-то, смотри, смотри, не баба — шаньга творожная, сахар-рафинад, подарок судьбы! — точно товар расхваливал он распластанную на кровати Тоньку, стараясь услужить своему приятелю. — Давай, Фил, загони ей свой «пистон» и моему «чижику» оставь малость.