Тайна озера Золотого. Книга 2 - [7]

Рвали и Фролку. С каждым укусом, с каждой раной он все больше и больше свирепел, приходил в бешенство. Его рот вспенился, глаза залила кровь и изнутри, и снаружи. Он не раскладывал, не сравнивал свои силы и силы противника, не прикидывал, на сколько его хватит, не допускал мысли о бегстве — природа научила его выживать.

Волки отступили. Повизгивая от ран, подволакивая лапы, с поджатыми хвостами, они лишь отступили, их глаза сверкали лютой ненавистью к противнику.

Тяжело дыша, изорванный, истерзанный, залитый собственной и вражеской кровью, Фролка вскинул свои страшные руки к небу и вновь издал хриплый рык. Через минуту он утолял жажду и голод волчьей кровью. По праву победителя он припадал к еле живым врагам, которых оказалось вокруг немало, вспарывал им шеи и всасывал в себя остатки крови, еще горячей и обильной.

Поверженных врагов оказалось действительно немало. Некоторые с разваленными телами лежали без движений, другие дергались в конвульсиях, смертельно раненные, забирая лапами, крутились на земле. Однако победа Фролке далась тяжело. С каждой минутой он чувствовал, что слабеет. Из глубоких рваных ран медленно уходила его жизнь.

С болью к Фролке стало возвращаться человеческое. Он понимал, что такие раны не вылечить. Ему не дойти до спасительного болота. Не отлежаться. Тем более без еды. Нужно идти к… людям. Если раненый зверь ползет в лес, то раненый человек — к жилью.

Под волчьим присмотром, едва сохраняя устойчивость, Фролка проковылял почти до конца ночи. С рассветом и нога, и руки перестали его держать, и он пополз. Звери осмелели, но вид поселковых заборов, а за ними изб насторожил волков, и они вновь отступили.

Фролка не помнил, как он шел, тем более как полз к заброшенной деревне. Сознание его оставило, остался инстинкт. Он и привел его во двор единственной жительницы покинутой людьми деревни Федулово.

Когда Фролка открыл глаза, первое, что он увидел, было большое, рыхлое, будто обклеванное птицами лицо женщины. Оно глыбой нависало над ним и широко улыбалось от уха до уха. Фролке впервые стало страшно. Вместе со страхом проснулась и резанула такая боль, что он вновь потерял сознание.

Очнувшись в очередной раз, он не спешил открывать глаза. Вместо тела была одна сплошная боль. Но сейчас она дремала. Фролка понимал, что стоит ему сделать хоть малейшее движение, как боль проснется и вцепится в него стаей волков. Прислушался. Справа от него кто-то тяжело ходил и шумно дышал, позвякивал металл, побрякивало дерево, шуршала ткань. Фролка потянул в себя воздух и чуть не захлебнулся от слюны, которая вмиг затопила его рот. Пахло не просто едой, а чем-то удивительно сладким, как в далекие-далекие времена, когда мать давала ему поесть или когда на озере Механик варил в котле суп с огромными кусками мяса.

Фролка осторожно проглотил слюну, продолжая прислушиваться. Было тепло и мягко. Совсем рядом, шагах в трех от него, постукивали копытца то ли коз, то ли овец, нет, пожалуй, коз. Помимо аромата еды все было пропитано тяжелым запахом старого дерева и человеческого жилья. Значит, он находится в чьей-то избе.

Но вот шаркающие шаги стали удаляться. Тяжело хлопнула дверь. Фролка почувствовал на себе легкую волну свежего воздуха, и стало тихо. Полежав еще, он медленно открыл глаза и, насколько смог, огляделся. Над ним нависал черный потолок с прогнутыми досками. Фролка лежал на возвышении, укрытый пятнистым одеялом. Справа, белой скалой подпирая потолок, громоздилась огромная печь, за печью был криво сколоченный загончик, поверх которого шевелились две пары маленьких козлиных рожек. Забыв про свое состояние, Фролка решил посмотреть, что там между печью и окном, но едва он попытался повернуться, как дремлющая стая вцепилась в него невидимыми клыками и рванула во все стороны. Глаза сами закрылись, но сознание не отключилось. Несмотря на боль, два желания терзали Фролку: первое — знать, где он находится, и второе — есть.

Опять хлопнула дверь, шаги прошаркали к печи, что-то там побрякало, затем шаги направились к Фролке и подле него замерли. Вместе с приблизившимся запахом вкусной еды Фролка почувствовал на своем лице чужое дыхание. Он открыл глаза и еще больше вжался в мягкую постель. Над ним нависло все то же большое корявое лицо женщины, которая, светясь глазами, безобидно улыбалась. Фролка продолжал съеживаться. Он не знал, что значат это выражение лица, блеск глаз, близость чужого человека.

Наконец губы женщины раскрылись, и она что-то сказала. Фролка забыл человеческие слова и, вслушиваясь, весь напрягся. Женщина опять что-то сказала, затем осторожно приподняла его голову, подсунула под нее еще одну подушку. Напряжение Фролки стало спадать лишь тогда, когда она поднесла к его лицу большую чашку с едой и стала кормить с ложки. Не сводя глаз с женщины, Фролка глотал помаленьку. Он не понимал, почему она дразнит его и не дает все сразу. Но ему ничего не оставалось, как продолжать сглатывать, отчего он быстро устал и не заметил, как уснул.

В следующий раз он уже сам держал чашку, а ложка для него была лишней. Жидкое он быстро пил, остальное вылавливал руками. Фролка не мог насытиться. Он готов был есть и есть.