Тайна озера Золотого. Книга 1 - [37]

– Смотри!.. – проговорил очень тихо Бориска и кивнул головой в сторону левого края поляны. Там, высотой в три-четыре человеческих роста, стояла грубо сколоченная вышка с одной лишь площадкой. На этой площадке вальяжно развалясь сидел человек.

– Бориска и там тоже… – Полинка кивнула в противоположную сторону.

– Все, слезаем… Осторожно, ветки не качай.

– Подожди, а где же поселочек-то!? – девушка продолжала вертеть головой.

– Он за поворотом реки, грива закрыла.

– Че они делают, а, Борь? – Полинка хоть и догадалась, но все же решила спросить брата.

– Че, че… Вот зачем им вышки с охраной!?

– А ты заметил, в основном женщины старые да ребятишки.

Бориска сел на корневище, поднял плечи и сдвинул брови. Глядя на брата, присела и Полинка.

– Помнишь, как мы к папке в Ивдель ходили?

Бориска кивнул.

– Только там забор был высокий да вышки с будками.

– Выходит здесь тоже лагерь открыли, только уж больно странный.

– Да-а и собак не слышно.

– Давай обойдем гриву-то да на Черную деревеньку с той стороны и глянем.

В самом начале войны в вооруженную охрану ивдельских лагерей стали посылать гражданских людей. Через местные поселковые советы окрестных деревень собирали бывалых и ранее служивых. Их ставили дежурить на вышках. С Лысой Сопки таких было всего двое – Наймушин Иван Терентьевич да Майданов Прокопий Николаевич, поскольку оба воевали еще в Первую с Германией, да недавно с финской вернулись.

Дежурить приходилось по две недели. Отдежурил, неделю отдохнул дома и опять на две недели. Чтобы добраться до лагеря, надо было тридцать километров отмахать да с гаком и это только до Ивделя, а там еще сколько-то…

Раз в две недели дежурства Дарья собирала узелок с едой, и отправляла Полинку с Бориской к отцу. Дорога была не столько трудная, сколько опасная. Лагеря были не обустроены и недоукомплектованы стрелками, поэтому заключенные часто совершали побеги и бродили по окрестным лесам и дорогам.

Придя к отцу, ребята нередко оставались ночевать прямо на его вышке, завернувшись в тулупы, если не так было холодно. С вышки и насмотрелись они на тех, кого Власть лишила свободы. На их образ жизни и поведение.

Далеко обойдя изрытые поляны, Полинка с Бориской вышли к реке. Быстро сбросив обувку, они пошли вброд по длинному, мелкому перекату. Шум воды и веселая игра солнечных зайчиков на крупной ряби немного расслабили их, и они, шлепая по нагретой за день воде, безмятежно побрели, забыв об опасности, пугая прозрачных хариусов.

Часть 2

Ближе к вечеру пошел снег. Первые снежинки редкие, будто случайные летели вразброс, чуть под углом к деревьям. Одни, так и не долетев до земли, запутывались в густых ветвях, другие летели дальше и лишь перед самой землей, ловко проскользнув мимо голых кустарников, укладывались в пышные сугробы, замирали, обретая покой до окончания зимы.

Проследив за полетом первых снежинок и точно позавидовав им, снег буквально повалил. Он обрушился плотной, почти сплошной массой. Однако огромные хлопья не спешили, опускались плавно, затягивая чарующее время полета – свой главный момент жизни. Стоило только присмотреться к ним повнимательнее, открывался целый мир радости и печали, смеха и слез, детской шалости и степенной зрелости.

Снежинки толкались, обнимались, сплетались своими роскошными ажурными узорами, не переставая, шептались и хихикали, то вдруг отрывались, перелетая одна к другой. Они будто не догадывались о своей обреченности. А может как раз и знали, поэтому и спешили пожить, пообщаться, поиграть, покрасоваться нарядами, полетом. И прежде чем улечься в сугробы, они издавали слабый прощальный вздох.

Павлу казалось, что он слышит этот тихий, печальный шорох укладывающихся повсюду снежинок. Этот шорох поглотил все вокруг. Полет снежинок очаровывал, увлекал человека, отрывал от земных забот, превращал его в одну из своих частичек. Казалось, выстрели сейчас над ухом – услышит ли!?

Еле проступающие из-за живой снежной пелены ближайшие деревья, как мираж мелко трепетали и отдалялись все дальше и дальше от Павла. Время замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Покинули мысли, чувства. Он вдруг стал легкий, прозрачный, он летал со снежинками, уворачивался, кружил, раздавал комплименты и вновь кружил…

Но вот легкий озноб колко пробежал по спине и вернул Павла на землю, заставил стряхнуть опьянение. Тотчас напомнила о себе котомка, ремень ружья, вернулось легкое, тревожное чувство…

Павел оглядел себя. Он был завален снегом, точно врос в него. Утонули даже высоко вздернутые носы лыж, вместо шубенок – маленькие сугробики…

Заметно потемнело. Пора было двигаться дальше, точнее найти подходящую сухару и становиться на ночлег. С этими мыслями он оторвался от снежной сказки и пошел в глубь леса.

Он был рад, что вот так нечаянно пришлось передохнуть. День выдался тяжелым. Частые подъемы и спуски основательно измотали его.

Пока нашел сухую лесину, пока валил ее, утаптывал снег, ломал лапник на постель, совсем стемнело. Снегопад закончился так же внезапно, как и начался.

Костер горел жарко, но экономно. Лес черной стеной сомкнулся вокруг человека, зажал его, затерял в своей бесконечности. Такое время любит каждый охотник: спокойно, под уютное потрескивание костра мысленно пробегаешь весь пройденный день, подсчитываешь припасы еды, снаряжения, планируешь дела на завтра.