Тайна озера Золотого. Книга 1 - [22]

– Пойдем! – всерьез испугался за сестру Бориска. Он видел, что с той творится что-то неладное. – Пошли, Поль, рыба-то совсем испортится.

– Подожди, подожди Борька.., – Полинка все никак не могла схватить что-то невидимое, что-то такое, что-то и дело ускользало из ее сознания, как налим из рук в мутной воде.

– Ну, давай хотя бы на дорогу выйдем, че здесь-то стоять, – гнул свое Бориска.

– Пойдем, пойдем.., – Полинка направилась за братом, не переставая напряженно думать. Но вдруг остановилась, вскинула голову, посмотрела на Бориску другим, каким-то шальным и в то же время взрослым взглядом и твердо проговорила, точнее, приказала, как часто это делала дома:

– А ну-ка, быстро домой! – и сама чуть не бегом направилась в деревню.

Вывалив пойманную рыбу в таз и наскоро выпив по кружке молока, молчавшая все это время Полинка вновь скомандовала:

– Пошли и ни о чем не спрашивай!

– Так… – начал было Бориска.

– Быстро! – перебила его сестра.

Она спешила. Бориска удивился, когда Полинка толкнула тяжелые ворота конного двора. Он опять хотел было спросить, но сестра опередила:

– Стой здесь, и если кто будет входить или на телеге вьезжать, дай мне знать.

В это время дня конный двор обычно был пустым. Лошадей запрягали и разъезжались ранним утром, а возвращались к вечеру.

Оставив брата у ворот, она направилась в дальний угол двора. Но сделав несколько шагов, остановилась – баньки не было! Даже маленькая печка была разобрана. Остался хлам, торчали оглобли, развалившиеся сани, телеги, колеса.., а избушки, в которой жила Анна-Унна, не было.

Полинка чуть не заплакала. Она все же пошла взглянуть на то место, где стояла банька. Видимо еще зимой конюхи разобрали ее на дрова. Тут были в беспорядке разбросанные чурки, горки щепок, битого кирпича, опилок, гнилых досок. Полинка без труда сориентировалась в бывшем расположении стен, поскольку полы – черные, тесанные лиственничные жердины еще не трогали. Она очистила от мусора тот угол, где раньше стояла кадка, и попыталась приподнять одну из крайних жердин. Но та словно вросла в землю.

– Борька, Борь, – тихонько позвала она брата и замахала ему рукой. – Поищи что-нибудь в виде лома, – чуть не шепотом попросила она, когда тот подбежал.

– Зачем тебе!? – поддаваясь таинственному поведению сестры, тоже шепотом спросил Бориска,

– Надо бревно приподнять, – все так же тихо ответила Полинка и поторопила брата: – Давай быстрее, а то скоро подводы начнут возвращаться.

Не задавая больше вопросов, Бориска сорвался с места и понесся искать «что-то вроде лома».

– Вот попробуй этим…, или дай я сам…, что тут тебе надо поднять? – Бориска держал в руках тяжелую тележную ось.

– Ну, давай вместе, – ответила Полинка.

Вместе они кое-как подцепили крайнюю жердину, потом другую, третью.

– Хватит, Борька, теперь ступай к воротам.

– А че ты ищешь-то, скажи, – немного обиделся тот.

– Конечно, скажу, если найду, – ответила сестра с улыбкой, в которой она не скрывала сомнение и растерянность. И торопливо добавила: – Ступай, ступай, да смотри, как следует.

Еще тогда, когда оторвали первую, тяжелую, будто из железа жердь Полинка сразу заметила уголок бересты. Тогда и ударило в виски упруго и горячо. Отослав брата, она внимательно огляделась и только после этого потянула за бледный уголок.

То, что оказалось под полом в углу, ее немного обескуражило. Вытащив не без усилий и развернув объемный берестяной сверток, Полинка обнаружила в нем обыкновенный вогульский туес – низкий, немного продолговатый, с орнаментом на крышке. Но когда она его открыла, в висках снова упруго застучало…

Внутри, занимая почти все пространство туеса, лежал еще один сверток из красного блестящего шелка. Белая муаровая ленточка крест-накрест перетягивала ткань, а в самом центре была завязана в пышный бант. Все это походило на дорогой подарок. На маленькой, пожелтевшей карточке из картона, подсунутой под ленту, было написано со старинными вензелями в виде кудряшек: «Баронессе Анне Флинкенберг, моему Божественному ангелочку, моей любимой доченьке!», что с трудом и в крайнем удивлении прочитала Полинка.

Она не стала развязывать бант, быстро положила сверток обратно в туес и накрыла своим платком. От ворот тонко, рябчиком давно свистел Бориска и подавал всяческие сигналы.

– Стой, халера! Тпр-р-ру, зар-раза! – уже вовсю слышалась по ту сторону ворот, которые вскоре басисто заскрипели, впуская первую подводу. Сначала появилась понурая голова лошади, оглобли, наконец, телега с маленьким горбуном Лехой Паклиным, злым, неприветливым мужичком, которого страшно боялась вся деревенская детвора.

– А ну-у че здеся делает эта курица, а!? – сходу начал Леха, продолжая сидеть на телеге кривым сучком. – Щас как ожгу кнутом-то, не будешь по конному хозяйству болтаться…

Полинка вышла из того возраста, когда еще можно было бояться этого жалкого мужичка, поэтому, подхватив туес, накрытый платком, спокойно пошла к воротам.

– Уворовала ль чево? А ну показывай! – продолжая сидеть на телеге, кричал горбун.

– Мы… это, червей копали, – вступился за сестру Бориска, который немного еще побаивался конюха Леху.