Тайна озера Золотого. Книга 1 - [21]

Теперь озноб прошиб Полинку не на шутку. Она четко вспомнила, как это уже было…

А было это два года назад. Васька Щеглов тогдашний конюх спьяну, не специально сшиб своей телегой Анну-Унну, когда та выходила из ворот. У старушки оказалась переломана нога и несколько ребер. Пролежала бедная все лето. Болела тяжело.

Полинка и так–то нет-нет да сбегает к старушке, снесет ей гостинцы от матери, в основном стряпню да сметану с вареньем, а тут такое дело, что пришлось ходить чаще.

Из всех деревенских ребят только она и ходила в эту страшную избушку. Многие взрослые, не говоря о детях, даже сам конный двор далеко обходили стороной, а уж внутрь войти – никогда. Поэтому девочки отказывались играть и дружить с Полинкой. Дразнили ее дикаркой. И вся деревня с недоумением и настороженностью поглядывала на бойкую, черноглазую девчушку – единственную дочь Прокопия Гайданова. Люди шушукались между собой, отмечая, как она не похожа на родителей – ни ликом, ни манерами, ни бойкостью.

А Полинка ходила не без страха. Войдя во двор, если никого из скотников не было, она долго и боязливо приближалась к черной баньке. Входила в нее с ужасом. Входила, не глядя на лежащую старуху, клала гостинец и пулей вылетала обратно. Она даже научилась задерживать дыхание, чтобы не дышать той вонью, которая там стояла.

Но вот однажды, когда Полинка принесла гостинцы и уже собиралась выскочить обратно, старуха шевельнулась и, повернув голову к девочке, хрипло произнесла свое: «Унна!..»

Полинка замерла. Она стояла перед старухой и не могла пошевелиться.

– Унна.., Унна.., – вновь выдавила из себя старуха и, тяжело подняв руку, показала в дальний от себя угол. Показывала длинным указательным пальцем, слегка согнув остальные. Полинка посмотрела туда. Кроме небольшой кадки с водой в углу больше ничего не было. С трудом переставляя ноги, Полинка подошла, зачерпнула ковшом воды и подала больной.

– Унна! Унна! – уже громче и, как показалось Полинке, сердито произнесла та, вновь показывая на кадку, и вдруг устало опустила руку, отвернулась и закрыла глаза. Обойдя кадушку, Полинка заглянула за нее и справа, и слева, но так ничего и не поняв, тихо вышла.

И вот сейчас Полинка видела, как та же рука уже второй раз показывает ей в тот же самый угол. Но теперь там не было кадушки, угол был пустой. Угол пустой, но рука–то!…

С тем и ушла она тогда от покойной.

На следующий день Анну-Унну хоронили. Торопливо, точно спешили поскорее избавиться.

Среди реденькой стайки черных старушек за санями с гробом шла и Дарья с Полинкой.

Пронеслась весна. Пришло теплое лето. Перед самым сенокосом Бориска с Полинкой сбегали на Ближнее озеро и, возвращаясь мимо кладбища, решили зайти и посмотреть на могилку их бывшей учительницы, которую хоронили, когда они были на рыбалке.

Ребят поразила целая гора цветов и ярких венков, из которой выглядывала фотография их Клары Васильевны.

– Тебе жалко ее? – тихо спросила Полинка, глядя на фотографию.

– Как человека жалко, а как училку.., – Бориска повернулся к сестре и молча покрутил головой. Он слыл непробиваемым двоечником. И покойная Клара Васильевна много сил потеряла, но так ничего он него и не добилась.

– Пошли, Поль, рыба портится, – Бориска взялся за пайву. Ему были неприятны воспоминания о ненавистной школе.

– Подожди немного…

– Че ждать-то, – брат уже взвалил пайву и решительно пошел к дороге.

Вздохнув, Полинка поплелась за ним, но не по прямой, а отчего-то немного забирая все дальше и дальше в глубину кладбища. Уже проходя наиболее отдаленное и запущенное место, ее словно кто окликнул. Оглянулась. На самом отшибе, в стороне от остальных могилок виднелся небольшой холмик, поросший свежей травкой, с сильно покосившимся крестом.

– Ой…, это же могилка Анны-Унны! – вслух проговорила Полинка.

– Че!? – донеслось с дороги. – Че говоришь? – отозвался Бориска

– Борь, подожди еще немного…

И уже не обращая больше внимания на брата, Полинка пошла к Анне-Унне. Сняв пайвочку, она взялась за крест. Тяжелый, грубо сколоченный он никак не поддавался Полинке. «Странно и почему он так криво стоит?» – подумала она, пытаясь его выправить.

– Это потому, что зимой его ставили, – словно прочитав мысли, проговорил брат, видя напрасные старания сестры. – Неглубоко зарыли, вот он и наклонился, когда земля оттаяла. – Давай вместе, – маленький мужичок подналег плечом, и крест встал как надо.

– Вот так, так и оставь, – проговорила довольная Полинка и наклонилась за пайвой.

– Ой, Борька, он опять! – воскликнула сестра, когда крест снова стал медленно заваливаться на бок.

Бориска вернулся, поправил крест и каблуком сапога стал утрамбовывать землю, чтобы крест больше не водило.

– Ты что, ты зачем так делаешь!? – в испуге закричала сестра. – Нельзя, там же… ее ноги!

Проговорив «ноги», Полинка будто наяву увидела красные, трещиноватые пятки Анны-Унны, которые навсегда врезались в память.

– Ты че, уже совсем что ли?.. Какие ноги!?.. – недоуменно уставился на сестру Бориска. – Ну ты во-още!..

Полинка смотрела на холмик и представляла, как лежит сейчас там под землей Анна-Унна. Память воспроизвела ей темную избушку, свечи, лежащую.., и вдруг она вздрогнула. Вспомнила, как у покойницы дважды сползала рука, и палец показывал куда-то в угол. Она четко вспомнила и первый случай с живой рукой. «Зачем!? Что она хотела?.. Или я тоже схожу с ума!?..» – напряженно думала Полинка, забыв и о брате и обо всем на свете. Она хотела разобраться, понять, в чем тут дело. В голове замелькали картинки из детского прошлого. Даже вспомнились райские сады с огромными цветами и бабочками… Она потрясла головой…