Тайна озера Золотого. Книга 1 - [16]

– Уймись, леший, у меня даже ржавого гвоздя с собой нету.

Легонько боднув Полинку, волк повернулся и в два прыжка скрылся за ближайшими кустами.

– Ой, ты куда, Шарик!? Пап, я его Шариком буду звать, ладно!?

– Ладно, – отозвался Прокопий и опустился подле дочери. Ноги его больше не держали.

* * *

Последние шаги Полинке давались с трудом. Одолев-таки крутизну обратной стороны сопки, она перевела дыхание и оглянулась назад. Бориска сильно отстал. Он тяжело поднимался лесенкой, едва переставляя лыжи. Полинке было жаль брата, но что она могла поделать, если он решил нести все сам: и капканы, и остаток продуктов и, конечно, все, что они добыли за два дня. А добыча была немалой для тринадцатилетнего паренька и для нее, девчонки всего на год старше брата.

Бориска хоть и был маленького роста, но уже здорово походил на мужичка. Делать старался все обстоятельно, подолгу обдумывал решения, даже ходить старался неторопливо, широко шагая. Он и табак покуривал втихаря от матери и старших братьев. Отца не боялся. Да и как бояться, если тот чуть ли не круглый год в лесу. Осенью, до снега, – на утку. Зимой, – на зверя, за мясом да пушниной. В середине зимы, когда лед крепко промерзал, – уходил со старшими братьями бить майны на озерах. Весной – опять на утку. И так из года в год, как у всех, кто жил лесом.

Пока ребята маленькие – с матерью. Начинали ходить – гоняли бурундуков да кедровок. Подрастали – охотничали всерьез, как Полинка с Бориской. Ну, а кто в силу входил – тогда с отцами в тайгу промышлять.

Поджидая брата, Полинка с радостью предвкушала, как совсем скоро теплая, уютная, с ароматами свежей выпечки кинется к ним с крыльца мама, обхватит мягкими руками, прижмет к себе, будет гладить по голове, заглядывать в глаза, ощупывать – не исхудали ли.… Будет укорять, тихо выговаривая, что, мол, еще вчера их ждала, ватрушек настряпала, да шаньгу с брусникой ее любимую испекла. А Полинка уткнется в эти сладкие запахи, вберет их в себя и только тогда почувствует, что дома. Она очень любила такие встречи с уютным ворчанием ее сладкой мамы!

– Ну, че стоишь пнем!? – едва поравнявшись с сестрой, тонким голоском выкрикнул Бориска. Он еще дух не успел перевести и едва-едва держался на ногах, а своего не упустил – руганул сестрицу.

– Ступай, давай.., пошла, – не унимался строгий мужичок. Бориска знал, что это его последняя возможность покомандовать. – Все вы бабы только у печки смелые, – он сломал брови и, оттолкнувшись, покатил вниз к виднеющимся внизу квадратикам домов. Старенькая Ветка с радостным визгом кинулась следом. А Полинка, проследив за братом и собакой, еще раз обвела восхищенным взглядом сиреневые дали.

Она любила разглядывать эти застывшие волны предгорной тайги. Полинка пробежала взглядом по плоским урманам, которые далеко на восходе сливались с небом. Затем стремительно промчалась по горизонту к невысоким плавным возвышенностям, запрыгала глазами по сопкам, а у самых гор на закатной стороне перескочила взъерошенные от острых каменных выступов одинокие вершинки. Преодолев и их, понеслась дальше, легко взбегая на хребтовины самого Урала. И только когда утыкалась в фиолетовые могучие скалы, в которых таяла, заканчивалась тайга, – останавливалась и глубоко вздыхала.

Горы волновали и манили Полинку. В них она чувствовала что-то сказочное, сильное и правдивое. У нее еще с детства возникло и потом все время росло убеждение, что ее будущее там, в горах или за ними. Полинка не смогла бы сказать, отчего такое чувство. Они звали ее. Она слышала голос, доносящийся оттуда, причем голос такой родной и знакомый, что она терялась и начинала еще больше волноваться. И чем старше становилась, тем нетерпеливее становилось ее желание поскорее попасть в тот чудный мир фиолетовых скал, что царапают само небо. Полинка и к охоте с Бориской пристрастилась, для того чтобы однажды самой дойти до этих гор и убедиться в собственных ощущениях.

Вот и сейчас она мысленно помахала им с высоты сопки, печально улыбнулась и, еще раз вздохнув, пустилась вслед за братом.

Прильнув к южному склону наполовину голой горы, деревня Лысая Сопка считалась довольно глухой. Помимо двух транспортных дорог, связывающих ее с соседними еще более глухими селами, были три пешие дороги или проще тропы. По ним мужики носили из тайги зверя, птицу, рыбу, орехи, бабы таскали грибы да ягоды.

Выйдя из леса по одной из таких дорог, охотник или рыбак подвергался тщательному изучению со стороны односельчан. Нельзя было пройти без расспросов, разговоров, а то и демонстрации трофеев.

Вот по одной из таких троп и возвращались брат с сестрой. Уставший, но гордый Бориска важно вышагивал, обхватив одной рукой ремень старенькой отцовской «тулки», а в другой лыжи. Он хотел пройти деревню не спеша, с удовольствием отмечая на себе взгляды ребят. Полинка вышагивала далеко сзади. Она тоже сняла лыжи и не спешила догонять брата.

Бориску останавливали, спрашивали. Он поправлял ремень ружья и отвечал, солидно и кратко.

– Ну, наконец-то, бродяги.., а я из окна в окно, из окна в окно! – вытирая руки о фартук, на крыльцо вышла сияющая Дарья. Склонив голову на бок, она счастливо улыбалась, наблюдая, как ее ребята разоблачаются от снаряжения.