Тавматургия - [6]

ЗОРАСТРО. Или хвастлив, как птицелов.

ПАМИНА. Вот именно.

ЗОРАСТРО. Не паникуй, Памина, для женщины мужчина просто глина. Лепи что хочешь, не жалея рук. Каким его себе вообразила, таким и будет твой супруг.

ПАМИНА. Я думала, что все наоборот.

ЗОРАСТРО. И это, уверяю, не ошибка. Мужская воля женщину ведет.

ПАМИНА. Как если б музыкант и скрипка слились в одно живое существо и воспарили над ландшафтом. Кто в этой паре персонаж, кто автор?

ЗОРАСТРО. Спроси: кто камень, кто раствор, и каменщик, и архитектор умный.

ПАМИНА. Ох, нервы — как натянутые струны.

ЗОРАСТРО. Лей слезы, лей! Крути штурвал Фортуны! В нем ДНК и музыки родство.

Зорастро уходит, постукивая палочкой слепца.

ПАМИНА. Что значит ДНК? (Пожимает плечами.) Секрет наверняка.

19.

Царица Ночи, Моностатос.

МОНОСТАТОС. Да здравствует владычица теней!

ЦАРИЦА НОЧИ. Привет, привет, безумный Моностатос.

МОНОСТАТОС. Еврея обижать вам позволяет статус.

ЦАРИЦА НОЧИ. Не знала я, что ты теперь еврей. Была бы я тогда политкорректней.

МОНОСТАТОС. Бываешь ты тирамису нежней.

ЦАРИЦА НОЧИ. Бываю, да. А можно поскорей? И по возможности конкретней.

МОНОСТАТОС. Тирамису с миндальным пралине.

ЦАРИЦА НОЧИ. Ты объяснишь, зачем сюда явился?

МОНОСТАТОС. Хочу я дом построить на Луне.

ЦАРИЦА НОЧИ. Ты, видно, ел грибы? Ты травки накурился?

МОНОСТАТОС. Ты вознесешь меня на высоту, где, белогрудых гурий вожделея, я сразу получаю ту, которая сейчас милее. Нет сил у Моностатоса «шнырять» по темным пляжам и аллеям. Ты всем бандитам как родная мать, так будь и для меня…

ЦАРИЦА НОЧИ. Ну-ну, смелее! На полуслове взять и замолчать.

МОНОСТАТОС. Готов тебе служить и пресмыкаться.

ЦАРИЦА НОЧИ. Получишь ты…

МОНОСТАТОС. Работу палача? Я так и знал!

ЦАРИЦА НОЧИ. И полпроцента акций.

МОНОСТАТОС. Хотелось бы полцарства.

ЦАРИЦА НОЧИ. Не шути — Царица Ночь не любит юморески.

МОНОСТАТОС. Еврейский юмор — он немного резкий… Зато не скучно в космосе, учти.

20.

Тамино играет на флейте, Папагено слушает.

ПАПАГЕНО.

Конечно, молчание — золото,

но если совсем замолчать,

того, что в мозгах перемолото,

уже никогда не узнать.

А если там что-то полезное,

нетленного хлеба мука?

А если там мысли нарезаны

опасным ножом языка?

А если погибнет вселенная

без нашей пустой болтовни?

Бывает же скука смертельная,

бывают последние дни,

когда перед каждым откроется

природа тряпичных кулис.

Мелькают колесики Хроноса,

в Калипсо кончает Улисс.

Молчание — это условие,

и я соглашаюсь молчать.

Простите мое многословие,

таким родила меня мать.

21.

Папагено, Старуха (безобразная), Тамино.

СТАРУХА. А, вот он где, проказник Папагено! Ищу тебя в пампасах и в лесу. Давай, целуй меня!

ПАПАГЕНО. Проклятая ангина. Боюсь, что вирус я перенесу. Заразен я, не время целоваться.

СТАРУХА. Тогда обнимемся скорее, дорогой!

ПАПАГЕНО. Мы, видимо, знакомы с госпожой?

СТАРУХА. С ума сошел? Ну, хватит притворяться! Любовное томление внутри готово разорвать меня, как мина! Иди ко мне, ласкай меня, любимый…

ПАПАГЕНО. Прошу простить, но… я тебя покину…

СТАРУХА. Покинешь ты меня?! Коварный птицелов! После того, что было между нами?!

ПАПАГЕНО. А можно уточнить двумя-тремя словами?..

СТАРУХА. Я лично это делаю без слов.

ПАПАГЕНО. Понятно мне теперь.

СТАРУХА. Зову тебя, мой филин: скорей сюда, лети ко мне на грудь!

ПАПАГЕНО (в сторону). Да, я прошел опасный путь и вдруг на финише заклинил. Кто эта женщина: актриса или фрик? Ее лицо мне вроде бы знакомо. В кошмарах мне являлся этот лик? Весь в копоти, как старая икона.

СТАРУХА. О чем задумался, мой милый? Обо мне?

ПАПАГЕНО (в сторону). Как цапля над водой, где плавают лягушки. Что проще: убежать от пламенной старушки или сгореть в ее огне?

Уходят.

22.

Тамино и Памина.

ПАМИНА.

О чем молчишь? О том, что будет?

О том, что скоро нас погубит

Зорастро суд слепой?

А если выживем случайно,

то сможем обвенчаться тайно.

И что потом? Покой?

За ужином супруг постылый,

тягучий разговор унылый,

тоска и детский плач.

И перманентный срач.

Пауза.

Мы не успели обменяться,

по-моему, десятком слов.

Зато болтливый птицелов

готов с природой состязаться.

Все говорит со мной теперь:

кузнечики, лесные совы.

Кому их лепет адресован?

В какую постучаться дверь?

Твое молчание тревожит.

Уже любовь прошла, быть может,

от голода сошла на нет?

Не получая острой пищи,

она теперь повсюду ищет

какой-нибудь иной предмет?

Пауза.

Молчит как пень, молчит как рыба!

Как деревянный истукан!

Простая ледяная глыба,

когда попала в океан,

под солнцем тает понемногу

и реагирует на свет.

А ты, мой принц? Конечно, нет.

Памина уходит.

23.

Зорастро, Тамино.

ЗОРАСТРО. Как поживает наш флейтист?

ТАМИНО. Я чувствую себя Иудой.

ЗОРАСТРО. Памина плакала? Она кусала губы?

ТАМИНО. Да вы, по-моему, садист.

ЗОРАСТРО. Ну-ну, светлейший принц не должен унывать. Смотрите в будущее бодро. А если мочи нет как хочется в кровать, вы смертное вообразите одро…

ТАМИНО. Не собираюсь умирать.

ЗОРАСТРО. Когда-нибудь и ваш прервется путь. Ничто не вечно на подмостках.

ТАМИНО. Я не люблю кота за хвост тянуть.

ЗОРАСТРО. И все же тащится повозка… туда, откуда не свернуть.

ТАМИНО. Все это так, допустим. Дальше что?

ЗОРАСТРО. Терпенье!.. Как вы кричали там? «Памина или смерть»? Я скоро объявлю свое решенье.