, маленькая шлюха. Но ведь жизнь – она почище любого крушения и пострашнее любого Океана. Так почему ты суетишься, нервничаешь, пытаешься доказать что-то себе и другим? Просто расслабься, просто получи удовольствие. Я знаю, Джудит в глубине осталась женщиной. Мне нравится унижать ее, когда мы трахаемся… бить по щекам… плевать в лицо… Она и рада! Потом, правда, сворачивается, как улитка. Говорит, что, мол, ничего такого не помнит, а если даже что-то и было, то я просто насильник, который пользуется тем, что она поплыла и кончает. И что она непременно подаст на меня жалобу в полицию, но строго после того, как эта полиция станет полицией Независимого Квебека. Пока я полезен, нужен, несмотря на свой ужасный характер и полное, пещерное отсутствие моральных принципов. Как меня пропустили на интервью сотрудники иммиграционной службы, а? Хотела бы она знать. Я улыбаюсь и молчу. Все это – до следующего раза, когда я схвачу потаскушку за лобок и велю заткнуться. Надавлю на плечи. Заткну, наконец, своим куском мяса ее извергающий слова рот. Иногда мне кажется, что он живет отдельно от Джудит, ее шикарного ухоженного тела. Отворачиваюсь от нее, тайком пересчитываю то, что мне Авин дала. Две тысячи! От денег карман мой так теплеет, будто там уже детская куртка свернута. Благодарю Лаврил, та машет рукой – к чему формальности? – все свои люди, сочтемся… Спрашивает на ухо: каковы, на мой взгляд, предпочтения Малыша Дауна в кулинарии? Она, видите ли, хочет покорить сердце своего несчастного идиота, приготовив ему индейку в шоколадном соусе. Недурно, недурно, говорю. Малыш Даун на Лаврил не смотрит, беседует о чем-то с Каролин. Та, тощая, в татуировках, слушает Малыша внимательно, веком подергивает. Это у нее от отца. Тот – католик и реакционер, а Каролин – за права сексуальных меньшинств и за свободу. Так она полагает. Поэтому, в знак протеста против авторитарного папаши, Каролин носит шорты, строительные ботинки и рыбацкий свитер. При весе в полсотни кило! В любом случае никто сейчас не одет лучше Лаврил. Ту нарядили, как я и попросил Малыша Дауна – а уж ему Лаврил отказать никак не могла, – в нечто среднее между платьем вавилонской блудницы и монахини. Закрытый перед, голый зад. В буквальном смысле! Ягодицы чертовки открыты, хотя спереди – монашеский воротник. И дело не в моей страсти к порнографии, как попрекнула меня жена, когда я показывал ей фото с вечеринки. Просто мы собрались для некоего действия… скажем так, почти религиозного характера… и это требовало некоторой изобретательности. Мишуры! Так что мы нарядили Лаврил в вавилонскую проститутку сзади и в монахиню спереди. Интересно, думаю, а если Малыш Даун ей велит, она мне?.. Спрашиваю у Малыша Дауна. Тот, разумеется, не против. Но все еще впереди. Я приподнимаюсь на ложе, оглядываю собравшихся. Мои франкоканадцы, парочка особенно доверенных лиц среди грузчиков – пользуясь незнанием парнями языка, я пригласил их на обычную свинг-вечеринку – и, конечно, Сэм и Даун… Малыш Даун! Стучу вилкой по стакану. Прошу внимания! Обращаюсь с приветственной речью к собравшимся. От имени старых партийцев нашего движения с каждый раз новым названием благодарю Лаврил Авин. Непременно, когда мы выйдем из подполья, люди поверят нам, коль скоро такие известные люди, как Лаврил, встали в ряды движения. Более того! Аврил нам дорога еще и тем, что сумела подняться над узкими разногласиями, подняться выше своих собственных интересов англоговорящей жительницы Канады. Сучка-англофонка снова краснеет. Ну что же, дорогие друзья. Коль так… Выпьем за любовь! Ведь не секрет, что именно она привела наше украшение, нашу звездную Лаврил Авин в Армию Освобождения Квебека. Ура! Малыш Даун нехотя целуется с Лаврил. Позже объясняет мне причины своего наплевательского к ней отношения. Во-первых, она ему этим ртом сосет, а мы хотели, чтобы он Лаврилку в губы целовал! Во-вторых, она ему уже изрядно надоела этой своей собачьей преданностью. Он девку только из-за партии терпит! В-третьих, он не собирается жениться в таком юном возрасте. Малыш еще молод, погулять хочет! Вот что рассказал мне позже Малыш Даун, и я нашел его мнение заслуживающим самого глубокого уважения. Парень и правда слишком молод! Кроме того, Аврил рассказала нам, что уже два раза сходила замуж. Что ни говори, филе третьей свежести… Но об этом мы поговорили позже. А пока в шикарном доме на пять тысяч квадратных метров, с бассейном и дорогой мебелью, мы произносим тосты в честь грядущего освобождения Квебека. Активные действия намечены на осень 2015 года! Дело в том, что революция состоится в октябре. Причин тому я нашел множество, и все они, конечно, были ложными. Я говорил о необходимости выступить с оружием в руках как раз после парламентских выборов в Канаде. К ним готовилась вся страна. Все столбы заклеили! Деревенщина Хапрер с лицом дебила, намолотившего три тонны зерна и надоившего шесть тонн молока, за что ему вручили вымпел лучшего трудяги капиталистического колхоза. Неврастеник Тюрдо, который тщательно изображал из себя независимого франкоканадского интеллектуала, но оборачивался всегда одним и тем же – самим собой. Человеком, озабоченным гольфом, домом за городом и тем, чтобы его все в покое оставили… Отсосались чтобы от него! Он выглядел в телевизоре дерганым, нервным и плохо воспитанным, как настоящий состоятельный «квак». Видно, что человек нервничал из-за необходимости кого-то в чем-то убеждать. Красовалась еще парочка уродцев, но эти двое оказались главными. И вот, пока они собирались сойтись на арене политической битвы – что бы это дебильное словосочетание ни значило – я собирался устроить им сюрприз. На словах, конечно! 19 октября, в день, когда вся Канада выйдет на избирательные участки, мы… Нет, просто помоемся и оденемся во все чистое! Так у нас принято, у русских. А вот 20-го, в утро, когда вся страна, уставшая после долгой избирательной кампании, и счастливая из-за того, что кошмар окончен, будет спать до обеда… Мы и выступим! Захватим почту, телеграф, но, самое главное, все «Макдоналдсы». Вот этого-то как раз система и не выдержит! Рухнет… Я нарисовал планы выступления, схемы даже начертил какие-то. Кваки были в восторге! Они не ожидали, что все случится так быстро! Это, черт побери, не в традициях франкоговорящей Канады. Здесь люди голову чешут сутки. Час – поднять руку, два – поводить ей по голове и еще двадцать – отдыхать после трудов праведных. Но им нравилось, они остались довольны. Я поддерживал их энтузиазм. Еще бы! Я ничем не рисковал, потому что сломался. В первых числах октября намеревался отправить домой жену и детей. Пора было признать, что мы израсходовали все боеприпасы, которыми обладали. Да, возвращаться в Молдавию, которую тем временем уже и беспорядки охватили, не имело никакого смысла. Но и оставаться – чересчур опасно. Малыш Даун утверждал, что это моя обычная паранойя, но я слишком уж явно чувствовал что-то… нехорошее. Слежка? Не мог позволить себе рисковать. Сильно уж мы заигрались… Денег не осталось, наступала зима, и утром я мог пробежаться по траве под домом, не оставив следов. Она так замерзала, что не проседала под моей тяжестью. Пятая зима в Канаде не обещала мне ничего, кроме мрака кромешного. И я сломался. Но об этом, разумеется, не знал никто, кроме Малыша Дауна и верного Сэма. Остальные верили, что 20 октября мы выступим за независимый Квебек и флаги на баррикадах будут нести наши Марианны, певица Лаврил Авин и потаскушка Джудит. На последней кандидатуре настояла сама Джудит. Я так понимаю, ревниво отслеживала славу Лаврилки… Попросту завидовала более молоденькой сучке! Что ни говори, а кожа у Аврил посвежее. Но я трахал и Джудит! Я вообще категорически против возрастной дискриминации, которая, к моему глубокому огорчению, оказалась весьма живуча и в Канаде. Как раз перед поездкой к Аврил мне звонили из какого-то театра… Я, в паническом ожидании зимы, возобновил рассылку резюме и пытался устроиться билетером. Все их устраивало: и опыт работы, и образование, и сертификаты на знание языков. Не очень устраивал лишь возраст. Мне уже тридцать шесть. Это много! Но я не должен думать, что речь идет о возрастной дискриминации… ни в коем случае! Просто я слишком стар для этого поста. Недостаточно юн! По всей видимости, продажа билетов требовала какого-то особенного состояния организма, какое только в молодости бывает! Жаль, очень жаль… Место билетера и пресс-секретаря Квебекского союза писателей – мои последние ставки в этой игре. Такие же бессмысленные, как те, что сделала Ирина, когда поехала тайком от меня играть в местное казино. Не могла больше видеть, как я мучаюсь. Писала тайком письма работодателям, искала место хотя бы няни… Вот что значит верная жена. Малыш Даун задумчиво кивал. Смотрел на меня узкими монгольскими глазами… Чингисхан-дебил… и спрашивал, как мне удалось, каким образом?.. Никаким. Все случай, Малыш Даун. Я не приложил к созданию крепкого семейного очага ни единого пальца. Тем не менее мой очаг оказался бетонным. И так из него меня выкуривали, и этак. Как засевшего в дзоте фашиста после капитуляции гитлеровской Германии. Но я не сдался! Так и сдох там, окровавленный, с пеной на губах, света белого не видя. Малыш Даун романтически относится к моей жене. Сдается мне, он тайком в нее влюблен. Это нормально. Все влюблены в мою жену. Даже я влюблен в свою жену! Но я решил сбежать. Нет никакого смысла продолжать биться… В конце концов, от тюрьмы до моего дома в Молдавии – всего три остановки троллейбуса. Вот они, преимущества маленьких сообществ, городишек, карликовых стран. Все очень уютно, даже если у тебя неприятности. Но, конечно, я составил План. Я собирался собрать максимально возможную сумму и на нее открыть в Молдавии книжный магазинчик… или кафе… для виду, конечно. Какие книги в Молдавии? Но я уже сидел там, посреди своих пыльных книг. Я собирался скрести из всех сусеков. Я намеревался получить все деньги от индепандистов, потому что вооруженное восстание требует денег. Хотел одолжить максимум у Лаврил Авин. Собрать что-то по подписке… Украсть все, что только можно, на своих последних заказах по перевозкам. В общем, полная концентрация средств! И уже 19-го вечером я улечу в Молдавию, думал я. Мысль об этом примиряла меня с Канадой, тем более что я лежал в шикарном доме, облаченный лишь в простыню, и вокруг меня трясли своими сиськами и задницами прекрасные женщины. Было и виски! Не говоря уж про пиво, да. И вина мы привезли! Сама Лаврил виновато призналась, что почти не пьет с тех пор, как ее прошлой весной укусил за ляжку клещ. После этого бедняжка свалилась с болезнью Лайма и три месяца под себя ходила. Собственно, поэтому ее муж и бросил. О, Канада. Страна настоящей демократии! Здесь перед клещом энцефалитным все равны, даже «звезды»! Всех может укусить москит, задрать в лесу медведь… Равенство и братство – вот принципы канадского общества, восклицает выпившая уже Каролин. Меня поражает это их стремление к независимости и постоянная болтовня про ценности канадского общества. Если, мать вашу, оно вам так нравится, какого хера вы так рветесь из этого общества в свой мифический независимый Квебек? Но не буду воспринимать все это слишком уж всерьез. Каролин просто пьяна. Как и остальные! Постепенно люди расходятся – глаза горят, щеки пылают, вот у кого-то встал. Даже вечно унылый Богдан приободрился и посматривает почему-то на Максима. О-ла-ла! Вот что значит – провести в Канаде достаточно много времени. Джудит ревниво глядит на Лаврил, в то же время явно желая побарахтаться с той в постели. Грузчики просто ищут взглядом, кого бы трахнуть. В общем, события назревают! Поэтому я прошу всех перейти к следующему этапу нашего собрания. Коль скоро мы утвердили даты выступления, нам нужно выслушать следующего докладчика. Это (аплодисменты) Брат-Бобер. В зале настоящая истерика! Все смеются, радуются… Им кажется, что это приглашенный актер в костюме Бобра выступает или вообще речь о конспирации идет. Трудно поверить, что перед тобой толкает речь настоящий Бобер. А это так и есть! Вы же в Канаде, дурачье… Звери и птицы здесь живые… Они говорят! Братец-Бобер держит перед собравшимися короткую, но весьма энергичную речь. Так, мол, и так, старожил Канады, в отличие от всяких… понаехавших… к которым можно отнести не только иммигрантов, как многим тут, наверное, кажется, но и так называемых «коренных» канадцев вроде квебекских паскудников или англофонов сраных. Но не будет он о грустном, наш индейский господин Бобер. Пора очистить страну от скверны. Сделать Квебек независимым и вернуть землю индейцам! Он жертвует на это дело сто тысяч долларов! Рев в зале. Вот так номер! Замираю от счастья. На сто тысяч, пожалуй, можно будет податься в англоязычную провинцию. Купить грузовик, заняться перевозками. Планы меняются! Но из Квебека нужно в любом случае убираться… Беру у Братца-Бобра наличность, само собой, никаких чеков, транзакций – пластику мы не доверяем! Просто чемодан денег. Так, дальше. Максим и Каролин представляют свой скромный взнос, тысяч пятнадцать. Миллионер Брюбль прислал двадцать долларов и пожелания участникам съезда. Он присутствовать не смог, чуял, что речь пойдет о пожертвованиях! Предпочел ехать на Кубу. Там его подружка в очередной раз забеременела. Она настоящая слониха! Беременность у нее длится вот уже седьмой год! После Максима – черед Джудит. Сучка собрала по подписке среди журналистов Монреаля аж три тысячи пятьсот долларов. Берем! Все в дело… В общей сложности собираем двести пятьдесят тысяч. Это с вкладом Лаврил, которая, раздухарившись, побежала в спальню и едва не заблудилась там – пришлось Малышу Дауну шлепать за ней и, конечно, трахать… – и принесла копилку. Розовый поросенок. Разбили, а внутри – свернутые в трубочки банкноты. Спасибо, Аврил. Ну а после того, как мы описали последний цент, причем я заметно скучал – мартышкин труд все это, все равно я эти деньги собирался украсть, – настало время для нового выступления Братца-Бобра. Тот предложил всем выкурить специальную трубку мира, с травой, которую еще Мейлер вырастил на мысе Кейп Код. Да-да, сам старик Норман! Как оказалось, Братец-Бобер – большой поклонник прозы Мейлера, так что мы с ним быстро поладили. И вот курим траву… Запах луга… морской волны, наступающей на косточки первых поселенцев и сожранных ими индеек… заполняет постепенно комнату… Ай да Мэри Джейн! Настоящая, качественная трава, а не дерьмо это монреальское, которым весь город пропах. Причем пахнет травка в Монреале точно так же, как и скунсы. Такое впечатление, что все местные барыги знакомы со скунсами и просят тех отлить в запасы травы. Иного объяснения не придумаешь! Травка, скунсы и клейкая лента. Запах один и тот же. Значит, и предметы это одинаковые, а все остальное – просто наши иллюзии, говорю я. Скунс и моток клейкой ленты – одно и то же. Ну тебя и вперло, братец, смеется Брат-Бобер и передает мне трубку снова. Да уж, накурился я славно! Как и все остальные, впрочем! Лежим, словно в Аиде… Тени… туман… Я лично алкоголь предпочитаю, но изредка. Отчего бы и Мэри в рот не взять?.. Стараюсь не думать об ассоциациях, чтобы, значит, язык не завел куда не следует. Рот и язык, язык и… Стоп! Трясу головой. Слышу стук. Братец-Бобер залез на стол посреди зала – фрукты… шампанское… красная рыба… – и выстукивает почему-то хвостом. Так-тук. Тик-так. Вызывает, значит, духов. Но чтобы подчеркнуть а-у-тен-тич-но-сть происходящего обряда, не прячется под столом и стучит в открытую. Тук-тик. Сначала на это только я гляжу, затем и остальные – все внимание на Братце-Бобре сконцентрировано, и тут в зале появляются… из ниоткуда словно!.. двое мужчин в камзолах из кожи. В шляпах с перьями. Ба, да это же Жак Картье
