Татхагата (Об Учителе Сёко Асахара и Аум Синрикё - глазами учеников) - [17]

Для начала вспомним, как критиковали Аум в России. Для этого мы приводим любопытный со многих точек зрения материал, который вряд ли можно найти где-нибудь, кроме аумовского сайта в Интернете. Не особенно приятно вспоминать шумиху, поднявшуюся вокруг Аума, и тем более то, как она создавалась. Но это необходимо сделать, чтобы более точно предоставить картину событий того времени.

***

Судебный процесс над Аумом глазами психиатра

Судебный процесс над московским филиалом Аума о причинении физического, психического и морального ущерба личности и массовая истерия в прессе после сенсационных сообщений из Японии оказались серьёзным испытанием для отечественной психиатрии и очень чётко выявили позиции целых организаций и каждого в отдельности во многих аспектах. Ситуации до и после сообщений из Японии – качественно различные. Сама жизнь как бы провела с нами естественный эксперимент.

Когда после долгих неудачных попыток “Комитета по спасению молодежи от тоталитарных сект” (КСМ) сформулировать исковое заявление, оно с помощью нескольких психиатров всё же было составлено, Московская прокуратура собрала большое число экспертных заключений специалистов различного профиля. Откровенно предвзятому заключению Ю. И. Полищука (апрель 1994), выступившего в качестве главного ученого секретаря РОП, и заключению комиссии под его руководством (июнь 1994) противостояли все остальные и притом более обоснованные заключения. На основании этого Московская прокуратура в октябре 1994 года отказала в возбуждении уголовного дела. Между тем, 31.01.95 г. начались слушания по гражданскому иску КСМ к Ауму, а после снятия с должности главного прокурора Москвы Генеральная прокуратура, в ходе проверки Московской, 21.02.95 г. возбудила уголовное дело, не затрудняя себя мнением каких-либо экспертов, кроме угодного заключения комиссии Полищука. То, что оно угодно, было отчётливо видно в январе-феврале 1995 года на круглом столе Совета Федерации (позиция докладчика В. Н. Лопатина), на парламентских слушаниях Гос. Думы (юридически некорректное введение в состав экспортно-консультативного совета при Гос. Думе зам. председателя КСМ), на пресс-конференции МВД, конференции в Институте Генеральной прокуратуры и (раньше всего) Институте им. Сербского (14.09.94 г.). Несогласованность возникла только 3.03.95 г., когда Президиум РОП дезавуировал заключение комиссии Полищука как научно несостоятельное. Импульсом к этому послужили не мнение Учёного совета НИИ психиатрии и не заключение НПА, а возмущение Американской психиатрической ассоциации. Только тогда суд и обнаружил откровенную тенденциозность. Извещённый о дезавуации 6.03.95 г., он не послал запроса, а когда сами истцы отозвали иск в части принесения вреда психическому здоровью и материальной компенсации, не принял этого отзыва! Более того, 15.03.95 г. суд арестовал, а милиция конфисковала часть имущества Аума в пользу намечаемого материального возмещения. А 20-22 марта 1995 года грянули сенсационные сообщения из Японии. Фактически все СМИ (исключение составили “Куранты”, “Общая газета” и “Экспресс-Хроника” – публикации Я. Кротова и А. Подрабинека), словно возмещая на удобно подвернувшемся козле отпущения свою неудачную конфронтацию с властями в отношении войны в Чечне, развернули единодушную на старый лад кампанию, успешно раскручивая настоящую массовую истерию, вплоть до серии случаев ложной паники среди населения из-за неприятного запаха. Не дожидаясь результатов расследования, не считаясь ни с какими презумпциями, основываясь на одних только подозрениях, об Ауме говорилось как о преступной террористической организации. Газеты и журналы, претендующие на демократическую ориентацию, набирали аршинные заголовки: “Душегубы”. Не бросить камень в Аум стало просто неприличным. Мы вплотную столкнулись с глухотой прессы к мнению, отличному от общего течения, и даже подозрением в подкупе. Наши интервью изымались и з НТВ.

На этом фоне с 17 марта по 5 апреля 1995 года было проведено развёрнутое обследование монахов Аума комиссией НП. Кому как не психиатрам следовало показать пример трезвого противостояния этому массовому психозу. Ведь в 70-е годы более скромная кампания привела к избиениям и даже убийствам кришнаитов. А избиения саман начались, и тон в этом, при случае, задавала милиция. Всё проходило по “до боли знакомому” сценарию: “Пастернака я не читал, но своё мнение имею…”

Кому как не НПА было провести независимое исследование строго в рамках своей компетенции. Но прессинг общественных страстей и сознательных манипуляторов был так силён, что исследовательскую группу покинуло несколько человек, заменить которых решался далеко не каждый. Один из членов группы слёг с гипертоническим кризом после угрозы увольнения. Был возмущённый телефонный звонок из другого города о выходе из Ассоциации: некий доктор от имени якобы целой группы, не давая вставить слово, ультимативно требовал публичных отречений, грозя письмом в WPA. Надо сказать, что мы не обнаружили его фамилии в списках членов Ассоциации. Но и среди членов Ассоциации оказался активный сторонник Ю. И. Полищука, который обзванивал подписавших общее заключение, убеждая (если не понуждая) отозвать подпись. НПА отказали в предоставлении помещений для проведения экспертных комиссий – по той причине, что “аморально защищать террористическую организацию”. Неточность, более того, неадекватность формулировки отражает аффективную подкладку этой реакции. Материалы процесса над Аумом могли бы составить целую книгу, хорошо проясняющую многие стороны нашей действительности. Мы приведём лишь несколько живописных и к тому же многозначительных деталей.