Танеев - [62]
С тех пор как он покинул Москву, пути двух композиторов и музыкантов, казалось, пошли врозь. Письма и встречи стали пореже и сделались покороче. Лишь незадолго до конца переписка вновь оживилась в связи с постановкой «Бури» Шекспира с музыкой Аренского на сцене Малого театра.
Подготовке партитуры и музыкальному оформлению спектакля Сергей Иванович весь отдался с присущей ему настойчивостью и энергией.
Всего лишь за десять дней до кончины композитора один из вечеров керзинского кружка был целиком посвящен творчеству Аренского. Танеев аккомпанировал певцам, исполнял вместе с Гольденвейзером сюиту двух фортепьяно «Силуэты».
Но едва лишь непоправимое свершилось, думы, воспоминания нахлынули с неотвратимой силой. Танееву стало казаться, что не все было сделано для того, чтобы прийти на помощь к больному другу и, быть может, отодвинуть фатальный конец.
О душевной близости Аренского и Танеева, редкой открытости друг перед другом говорят их письма. Это одно из них: «Я всегда стесняюсь высказывать свои впечатления: даже в театре не люблю, чтобы около меня сидели знакомые, ибо терпеть не могу высказывать, что я чем-нибудь взволнован или что-нибудь произвело на меня сильное впечатление. Но в письме к Вам, милый Антоша, не могу удержаться, чтобы не сказать, что, слушая игру Антона Григорьевича, я испытываю нечто такое, чего при других обстоятельствах мне никогда не случается испытывать: какое-то жгучее чувство красоты, если так можно выразиться, красоты, которая не успокаивает, а скорее раздражает: я чувствую, как одна нота за другой точно меня насквозь прожигает: наслаждение так глубоко, так интенсивно, что оно как бы переходит в страдание».
Наступило лето. Курсы, кружки и хоры прекратили работу до осени.
В поисках уединения Сергей Иванович после недолгих колебаний выбрал Клин не столько ради отдыха, сколько для завершения огромного труда, начатого им еще в годы директорства, семнадцать лет тому назад.
Закладывая фундамент капитального теоретического исследования основ контрапункта строгого письма, Тане- ев, как и в начале творческого пути, находился под влиянием идей Германа Лароша, чьей памяти он посвятил свой труд.
На пороге 80-х годов, в дни его полемики с Чайковским, предметом поисков московского музыканта было прежде всего обогащение мелодических возможностей через полифонию — многоголосие. Позднее же, в годы работы над книгой, Танеевым владела мысль о построении новых музыкальных форм на полифонической основе.
Вместе с тем как педагог Сергей Иванович был озабочен отсутствием систематического учебника по контрапункту для русских консерваторий, обобщающего опыт многих поколений музыкантов.
До Танеева учение о контрапункте строгого письма представляло собой свод отдельных правил, не объединенных единой системой и лишенных точной классификации.
Шаг за шагом, расширяя круг выводов и наблюдений, он создал грандиозную систему учения о многоголосии, по глубине и широте охвата материала не имевшую в те годы себе подобных.
Как крупнейший музыкант своего времени Танеев глубоко понимал исторический процесс эволюции музыкального искусства. Он учил ценить в прошлом прекрасное, сильное, вечное, не забывая в то же время о нуждах своей эпохи, о судьбах развития современной музыки.
Занимаясь нидерландцами, Генделем, Бахом, Танеев никогда не терял связи с истоками отечественного многоголосия.
В книге «Подвижный контрапункт» он подытожил и систематизировал достижения мастеров строгого стиля и обосновал новые приемы полифонического развития.
Контрапункт для Танеева никогда не был самоцелью.
Он видел в нем лишь могучее средство для развития техники, мелодического начала в музыке.
Сергей Танеев увидел свет в ноябре 1856 года. Три месяца спустя скончался Михаил Иванович Глинка. Письма и записи последних лет жизни творца «Руслана» были опубликованы в 80-х годах. Их читал Чайковский. Мимо них не мог пройти Танеев. Эти поздние годы Михаила Глинки, малопродуктивные на первый взгляд в смысле создания новых сочинений, были, по словам Бориса Асафьева, периодом напряженной работы интеллекта, неутомимых исканий.
Композитор в эту пору «крепко замкнул свое сердце, сделавшись точильщиком собственной мысли и техники».
Перелистывая письма Глинки начала 50-х годов, мы наталкиваемся на поразительное временами созвучие этих строк с помыслами и исканиями молодого Танеева, На это впервые обратил внимание Борис Асафьев. То же пристальное, пытливое чтение древних — Гомера, Софокла, Эсхила, Овидия, классиков XVIII века, «энциклопедистов». В музыке — глубокое изучение наследия Генделя и Баха, Глюка и Моцарта.
Оба русских художника помышляли не о реставрации отжившего, потерявшего всю прелесть живого непосредственного чувства. Пытаясь разгадать законы, управляющие музыкальным мышлением, они видели в полифонии одно из сокровищ, добытых коллективным созданием человечества в борьбе за новые формы общения.
Танееву в его поисках в какой-то мере помог Спиноза, под воздействием которого он пребывал долгие годы. Не праздной затеей была попытка композитора представить в виде графической таблицы формул все 36 теорем из первой части «Этики».
Книга посвящена Рахманинову Сергею Васильевичу (1873–1943) — выдающемуся российскому композитору, пианисту, дирижеру.
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.