Тамада - [45]

— Эх ты, лектор! — покачал головой Али, когда вечером встретил Салмана. — Где доклад? Давай сюда. Говорят, хорошо написано. Надо его размножить и раздать читать по бригадам. Только уж без твоей фамилии...

12

Жамилят возвращалась из Нальчика с легким сердцем.

Напрасно волновалась она за сына. Нажабат уверяла, что теперь Ахмат ведет себя хорошо. Но Жамилят все-таки побывала в школе. Об этом она ни слова не сказала Ахмату. Классная руководительница хвалила его, говорила, что ставит в пример другим.

Машина подъехала к ее дому рано утром, еще не рассвело.

— В гостиницу, — попросила она шофера. — Заберем Ибрахима.

Агроном, не меньше Жамилят набегавшийся за эти три дня по разным учреждениям, тоже остался доволен поездкой в город: сумел выхлопотать азотные удобрения. А вчера вечером, оказывается, встретил приятеля, вместе с которым учился в институте, тот жил в городе и заведовал плодовым питомником.

— Давно вы не виделись? — спросила Жамилят.

— О! Лет шесть, нет, семь. Прямо с демобилизации.

— А я редко встречаю подруг, с которыми когда-то училась, — грустно сказала она, но тут же улыбнулась и внимательно посмотрела на Ибрахима. — Вот ты заговорил о приятеле, вернее, сказал, он заведует плодовым питомником. И я вдруг подумала, что у нас на кюнлюме[19] есть хорошее местечко для сада.

— Я, кажется, представляю, о каком месте ты говоришь.

— Как ты на это смотришь, Ибрахим?

— Я уже подумывал о саде. Но меня насторожил Шимауха, бригадир садово-огородной бригады. Не тот он человек. За хорошим садом хороший уход нужен, прилежные руки.

— Дело поправимое. Разве на Шимауха свет клином сошелся?

Жамилят радовало, что Ибрахим быстро входит в курс всех колхозных дел. На этого человека можно положиться. А вот на Али... Тоже можно, но всегда на сердце тревога, вдруг чего-нибудь накрутит.

Там, где дорога прижимается к реке, недалеко от аула, у старой конюшни, суетились люди. Раздавалось вжиканье пил, слышались громкие голоса.

— Давай заглянем к Али, — предложила Жамилят.

Вышли из машины у свинофермы. Их встретил сияющий Али:

— Как доехали?

— Хорошо. А как тут дела? Что я вижу! Да ведь ты их уже привез! Когда же успел?

— Привез в тот самый день, когда вы уехали. Но ухаживать за ними пока некому. Уговорил было Салмана, да дорого его работа мне стала — каждый день, в конце, ставил ему бутылку, — рассмеялся Али. — А теперь его дружки в чайную совсем переманили. Но ничего, все это временные неурядицы. А пока наш комсомольский секретарь Азнор организовал дежурство на ферме. Вчера я в Баксан ездил, — уже советуясь, заговорил он. — Там мне показали старика и старушку. Они не против переехать к нам работать на ферме, если жильем обеспечим. Я решил пока оборудовать для них комнату при ферме. А потом им домишко дадим, месяца через три.

— Вот и хорошо, Али! — радуясь за него, сказала Жамилят.

ПЕРВЫЕ БОРОЗДЫ

1

Истаял снег в самых низинных местах, и настала солнечная теплынь — земля задышала свободно и жадно, по утрам и на закате парится теплыми туманами. Большая Поляна стала похожа на разбуженный муравейник. На солнечных склонах готовятся к севу: жгут костры из сухостоя — очищают поля; точно жуки ползают тракторы, оставляя за собой черные борозды; тянутся по дорогам, ведущим к бригадным станам, воловьи и конные упряжки.

Горячие дни настали для агронома Ибрахима: с утра до ночи не слезает с лошади, повсюду надо успеть — посмотреть семена, проверить глубину вспашки. В эгу пору ложится на плечи тяжелый груз — ты в ответе за будущий урожай. В ответе перед своей совестью и перед сотнями людей. И порой так намотаешься за день, что кажется, еще минута — и усталость тяжелым сном сморит тебя в седле, но приходит словно второе дыхание, и снова берешь себя в руки и гонишь лошадь к дальним загонам. Кажется, весь ты пропах земляным духом и конским потом и до веку будешь так пахнуть — настолько липок и силен этот запах.

Во многих бригадах уже раскрыты картофельные бурты, сортируют, сушат. Не во всех буртах картошка выдержала зиму, в иных много гнилья. Сколько пропало картофеля! А почему? Да потому, что бурты на зиму плохо укрыли. Казалось бы, нехитрое дело — укрыть бурт, но, как говорится, нет села без нерадивого.

Ибрахим лишь грустно покачивает головой, глядя, как потрошат бурты в третьей бригаде, распространяющие влажный запах картофельной прели.

Не первая это страда для Ибрахима, много их было, и каждая не похожа на другую, а нынешняя в особенности. Встречал ее Ибрахим не в чужой стороне, а в родном ауле. Не оберешься стыда, случись что не так по твоей вине. Да и председатель такая, что поневоле выложишь всего себя, дабы в грязь лицом не ударить. Легко с ней работать. Сколько в ней уверенности, причем — заразительной... Конечно, она права: главное сейчас — ввести твердую оплату трудодней. Пусть сперва не деньгами, а зерном и сеном, овощами и мясом... Удастся ли? Должно удаться. Хороший, слаженный коллектив она вокруг себя сколачивает...

Думая о Жамилят, никак не ожидал, что увидит ее на проселке. Тоже верхом, она поднималась снизу, из аула. Еще издали приветливо помахала ему рукой. Узнала! И когда съехались, спросила: