Там, где течет Иравади - [27]

Все были вооружены обычными ножами дахами, самодельными пиками или длинными бамбуковыми палками. Наша просьба принять нас участниками облавы была корректно отвергнута — никто не хотел отвечать за жизнь незнакомых городских людей. Разбившись на группы, люди направились в джунгли, чтобы уже там построиться в плотное кольцо вокруг логова хищника.

В деревне остались почти одни женщины. Одна из них проводила нас к старосте. Его большой дом стоял на оголенном холме. Внутри кипела жизнь: женщины готовили еду, сидевшие в пыли дети ели из плошек рис, вместе с ними завтракали два солдата — босые и с ружьями за плечами. Они в удивлении уставились на нас, потом, словно опомнившись, начали снимать из-за плеча ружья — это были телохранители старосты, и теперь они вспомнили о своих обязанностях. Тут же под конвоем нас провели в соседнюю комнату. Староста лежал больной. Он проверил наши документы, взял колотушку и ударил в гонг. Вошла полная смешливая жена старосты. Она выслушала мужа, лукаво блеснула глазами и быстро исчезла.

Мы присели у изголовья больного, и начались обычные в таких случаях разговоры о здоровье. Солдаты подтянули стол к топчану, где лежал староста, и встали напротив нас, с любопытством рассматривая нежданных гостей. Открылась дверь, и вереницей потянулись женщины накрывать стол и подносить различные блюда. Жена старосты дирижировала ансамблем. На столе вскоре появились острые качинские яства: красное кари, покрытое желтоватым маслом, похожая на морские водоросли зелень салата, сделанная из перца паста, маринованные листья чая, большие чаши красного риса, чашки горячего янтарного чая с блюдечками соли и сахара. Закончив, женщины поклонились и неслышно удалились.

Староста предложил чай, рукой положив туда сахар и щепотку соли. Он выпил чай, затем солдат налил ему в стакан темного рома, и тот залпом осушил его. Только после этого староста принялся за обед, жестами приглашая нас последовать его примеру. Нам ничего не оставалось, как присоединиться к нему.

Качины — дзинпо, или жители горных вершин, — пришли в страну сравнительно недавно. Но и здесь они постоянно перемещаются. По обычаю, старшие сыновья покидают отчий дом и строятся на новом месте. Качины живут в больших длинных домах по нескольку семей вместе.

Многие жители занимаются добычей черного янтаря. Его разработки встречаются от Мьичины до Могоу. Обычно это неглубокие колодцы, вырытые в склонах гор и в долинах рек. Качины считают, что черный янтарь обладает магическими свойствами, его используют как украшение и в качестве лекарства, измельчив предварительно в порошок.

Примерно так же примитивно добываются рубины, сапфиры, александрит, лунный камень у города Могоу. Выкапывается узкий колодец глубиной 4–8 метров. При помощи простейшей лебедки туда опускают в корзине человека. Тот широким ножом или киркой долбит землю, насыпает ее в корзину, которую поднимают на поверхность и опоражнивают. Наверху остальные члены артели просеивают землю сквозь пальцы, выискивая драгоценности.

ТЫСЯЧА УЛЫБОК БИРМЫ

На платформе золотой Шведагон

Одно из преданий о пагоде Шведагон рассказывает, что Гаутама Будда еще при своей жизни, двадцать пять веков назад, подарил бирманцам восемь волосков со своей головы для постройки храма. Когда эти священные реликвии в корзине перевозили из Индии в Бирму, случайно открылась крышка и волоски взлетели на высоту семи пальм. Они испустили лучи разноцветных оттенков, которые заставили немого заговорить, глухого слышать, хромого ходить. Затем дождем посыпались бриллианты, золото и жемчуга, покрывая землю по колено. На этом месте и выросла пагода Шведагон.

Мы вспомнили об этой легенде, когда стояли у подножия рангунского холма и любовались красотой и величием буддийского храма. Его гигантский золотой конус, широкий в основании, постепенно суживался, заканчиваясь наверху зонтиком хти. Золотые колокольчики, увенчивающие конус, отзывались мелодичным переливом на малейшее дуновение ветра. Шведагон нередко называют пирамидой огня, неусыпно мерцающим чудом, золотым великолепием и т. п. Ежегодно тысячи паломников стекаются сюда со всех концов Бирмы, из Индии, Цейлона, Китая, Японии, стран Индокитайского полуострова.

В первое же воскресенье после нашего приезда мы со своими бирманскими друзьями направились в Шведагон.

С четырех сторон света к пагоде ведут широкие крытые галереи. Главным входом считаются южные ворота, находящиеся на улице Пагоды. Его сторожат две пары огромных каменных чинти — львов. Им бирманцы вверяют охрану своей важнейшей святыни.

У входа сняли обувь, затем начали подниматься крытой деревянной галереей по ступеням вверх. Камень приятно холодит босые ноги. Среди колонн галереи богомольцы отдыхают, покуривают чаруты. Здесь же продаются свечи, зонтики, бумажки с написанными молитвами, картинки, всевозможная галантерея, цветы.

В этот воскресный день, как обычно, в Шведагон направлялось много народу. Один поток босых людей направлялся вверх, другой — катился навстречу. Слышалось журчание приглушенных голосов, шуршание жесткого коробящегося шелка праздничных лонджи. Воздух был напитан ароматом цветов и запахом сандалового дерева. Доносился задумчивый звук гонга.