Там, где течет Иравади - [25]

На просторной, очищенной от леса площадке я увидел целое море тиковых бревен бледной серо-коричневой окраски, ободранных от коры, с клеймом и пробитыми дырками на концах для продевания цепи при буксировке. Здесь работали слоны. Они складывали бревна у берега реки в небольшие штабеля: три внизу, два посредине и наверху одно. Казалось, они действовали вполне разумно. Работала пара слонов: более грузный самец и меньше размером самка. Они находились у концов бревна и поочередно подталкивали его: пока один передвигал свой конец вперед, другой держал свой край, не давая ему откатиться назад. Стволы деревьев были неровными, поэтому, чтобы управиться с ними, нужно было много терпения. Наконец штабель уложен, самец обошел его кругом, осматривая, не вылезают ли концы, и тут же выравнивал их. Только убедившись, что все в порядке, слоны начинали укладывать новый штабель.

Некоторые слоны работали в одиночку. Выделялся грузный тяжелый самец: короткие ноги-тумбы, массивное, как паровой котел, туловище, выпуклые округлые лобные части, огромные бивни. Он легко передвигал крупные бревна и помогал своим товарищам. Это был слон с «плохим характером», поэтому он носил на груди металлический звонок в отличие от остальных, имеющих деревянные побрякушки.

Вот слон подходит к бревну, ощупывает хоботом, как бы примеряясь к нему. Затем поддевает его на бивни, тугой спиралью обвивает хоботом и переносит в нужное место. Затем богатырю прицепляют цепями крупное дерево, и он волочит груз, поматывая головой. Подтащив ствол к берегу, он дожидается, чтобы его отцепили, и передней ногой толкает бревно вниз, в реку.

Я стоял, наблюдая за работой слонов, как из джунглей вдруг раздался трубный клик. В ответ затрубил слон, работавший неподалеку. Скоро из зеленой чащи выскочил слоненок и забегал по противоположному берегу речушки. Он ревел, и ему отвечала мать, которая оторвалась от работы и следила за своим глупым дитятей. Слоненок ревел не переставая, бегал взад и вперед по берегу, вытянув хобот. Потом решился, с громким плеском бросился в воду и направился через речку к нам. Два парня стали бросать в него камнями, отгоняя его. Но он упорно возвращался, пытаясь прорваться. Одному парню удалось ударить палкой по огузку, и слоненок, отскочив, завопил: «ю-юрп!» Но не ушел далеко. Он не прекращал своих попыток, пока не добился своего. Он прорвался и весь день путался под ногами работающих. Глупыш искал ласки у матери, занятой тяжелой работой. Его уже никто не смел тронуть — защита была надежной.

* * *

Мы сидим с лесорубами у костра. Длинные языки пламени тянутся к высоким кронам деревьев. Чудесная тропическая ночь своим теплым дыханием нежно ласкает лицо. Под стрекочущий аккомпанемент цикад танцуют ночные бабочки и мотыльки.

Джунгли словно пробуждаются от сна, встряхиваются, освобождаются от странного оцепенения, сковывавшего их весь день. Под защитным покровом темноты обитатели джунглей почувствовали себя смелее. Отовсюду доносятся какие-то вздохи, стоны, всхлипывания; слышатся таинственные шорохи, шепот, щелканье, цоканье, стрекотание; раздаются странные крики и гортанные звуки; кто-то монотонно, через равные промежутки времени присвистывает; неумолчно, на все лады квакают древесные лягушки. Все кругом, даже земля подо мной, шевелится: между ног снуют юркие ящерицы, суетятся жучки и таракашки. Невидимые насекомые заползают под рубашку и, как раскаленными иглами, жгут спину и грудь.

Вдруг ночной лес огласило гневное рыкание тигра; ему эхом отозвались шакалы, испуганно взвыв и заголосив. Жалобно закричала коза, попавшая в объятия питона. Вдали зафыркал леопард — самый коварный и злобный зверь тропиков.

Но вот внезапно раздался пронзительный вопль — и разом все смолкло. Стало очень тихо…

Ночь словно колдует. В темноте угадываются близстоящие деревья и кустарники. Земля как бы излучает мягкий рассеянный свет. Он струится отовсюду, будто некий подземный город сказочных гномов зажег свои огни. Это сотни светящихся грибов, стоящих среди гниющих корней и отмершей растительности. На прозрачные огоньки устремляются мириады ночных насекомых. Досаждают москиты, и мы все жмемся к костру, поближе к его дымному, спасительному шлейфу.

У костра идет неторопливый разговор. Бирманцы с жадностью расспрашивают о далекой Москве, о Ленине. Они рассказывают о своей жизни, суровой и опасной. Пожилой лесоруб поведал нам несколько историй о встречах с опасными хищниками.

…Однажды вечером все трое сидели за одним столом в общежитии и при свете коптилки писали письма домой. Один обернулся, и волосы у него на затылке стали дыбом — в проходе, шагах в трех от них, стоял огромный тигр. Люди попятились и прижались к задней стене — дальше отступать было некуда. Тигр еще приблизился, молча постоял перед столом, спокойным взглядом огненных зловещих глаз обвел сжавшиеся, дрожащие от ужаса фигурки, словно оценивая свое меню. Явно разочарованный, он профырчал с отвращением: «фаугх». Сверкание его зубов было незабываемым — крупные, острые, они блестели влажным жемчугом. Затем он спокойно и величаво вышел наружу.