Там, где бежит Сукпай - [12]

— Шшш-у! Никому не говорите, что я вам сейчас скажу-ж-жу. Я нашла хорошее место. Завтра мы улетим в теплые страны. Много там зелени, много корма для нас. Вот покушайте, я принесла вам мышат и водоросли.

В это время утка захлопала крыльями. Выбралась из котла. В отверстие дупла, как в дымовую трубу, вылетела.

— Птицы лесные! — закричала она. — Сова обманула нас! Идите сюда. Я расскажу вам все. Я знаю, знаю, знаю!

Сова испугалась, нахохлилась, сидит и думает. Как же быть? Утром, когда взошло солнышко, она увидела: птичьи караваны полетели на юг.

— Пусть летят, — сказала сердито сова. — Мы останемся здесь.

С тех пор сова зимует в здешних лесах. Слышишь, бата?

Я уснул, дослушав сказку. Но среди ночи меня разбудил шум. Чужие голоса в юрте. Открываю глаза и вижу: дрожит всем телом бабушка, осторожно стягивает с меня одеяло. Что случилось? Дедушка у входа стоит с копьем, отец заряжает ружье. Мать подхватила люльку с ребенком, как будто куда-то хочет идти. Ангирча торопливо складывает меха в котомку. Что такое?

Из соседней юрты женщина пришла. Тяжело дыша, она рассказывает и плачет:

— Пришли к нам купцы. Остановились недалеко отсюда, палатку поставили. Вызвали Чингису, напоили вином, потом стали у него пушнину просить. Он принес. А денег-то не заплатили. Он попросил деньги. Они засмеялись: «Ты вы пил вино? Чего еще нужно тебе?..» Выгнали его из палатки. Он еще раз пошел к ним просить денег. Тогда они стали бить его. Топтали ногами, разбили голову. Когда я услышала выстрел, побежала сюда…

Дедушка мрачно заметил:

— Страшная опасность грозит нам. Поднимайте ребятишек, уходите подальше в тайгу. Идите по тропе туда, где берем дрова.

Сонные, мы поднимаемся с постели, ищем свою одежду, плачем, ничего не понимая. Дедушка гасит костер и остается в юрте с копьем, отец и Ангирча исчезают куда-то, а мы бежим в лес.

Мороз пробирает насквозь. Метель заметает тропинку. Бабушка идет впереди. Она держит меня за руку и все время оглядывается. За мной, увязая по колено в снегу, бредет Кяундзя, прибежавший спасаться вместе с нами. Он падает, поднимается и снова падает. Сзади мать. У нее на руках люлька. В люльке маленький Санчи.

Вот и кончилась тропинка. Мы очутились в густом лесу. Здесь теплее и тише. Высокие ели толпятся вокруг, протягивая к нам белые от снега лапы. «Наломать бы побольше еловых веток для подстилки», — говорит бабушка. Не раздумывая, все принимаются за работу. Быстро приготовили хвойную постель. Костер разводить нельзя. Где-то совсем близко гремят выстрелы.

Тесно прижавшись друг к другу, мы сидим, стараясь не проронить ни звука. Яту набросила поверх нас одеяло. Но как холодно без огня! Разве можно согреться дыханием? Ветер гудит над нами, сыплет сверху комья снега, сбрасывает сухие ветки с деревьев. Они шуршат об одеяло, и кажется, что это купец пробует о нас свою палку. Кяундзя стучит зубами. Яту дрожит так, что на халате ее позвякивают медные бляшки.

— Отрывай, Яту, свои побрякушки, — тревожно шепчет бабушка, — ведь ты погубишь нас всех… — Яту отгрызает их зубами, я помогаю ей и чувствую, как коченеют руки.

«Молчите, — умоляет мать, — а то придет купец и отрубит нам головы».

Так мы просидели до рассвета. Когда рассвело, явился отец.

— Идемте домой, — сказал он, сбросив с нас одеяло. — Купцы ушли вверх по Сукпаю.

АНГИРЧА ПОТЕРЯЛ САМ СЕБЯ

Вот и снова мы в юрте. Отогреваемся у костра. Но куда девался Ангирча — никто не знает. Третий день его нет. В ту ночь, когда мы убегали от купцов, он ушел далеко в горы и заблудился. Черт Боко — горбатый и злой карлик на одной ноге — перепутал его следы. Ангирча потерял сам себя, как сказала о нем бабушка. Он пришел домой, опираясь на палки, обмороженный. Одиннадцать соболиных шкур, которые хранил за пазухой, спасая от купцов, бросил у входа и, как свалился на постель, так больше не встал.

С каждым днем ему становилось хуже. Позвали шамана. День и ночь гремел бубен в юрте. Все было напрасно.

— Надо позвать Сагды-Самани[29],— сказала бабушка.

На другой день явился Сагды-Самани.

Дедушка сам прогрел бубен над костром и сказал, подавая его шаману:

— Мой сын очень болен. Лечи его скорее.

Шаман огляделся.

— Мне трудно. Я еще не вижу ясно свой сон. Как лечить буду?

Судя по всему, шаман ломался. Потом взял бубен, ста; ударять в него колотушкой, то и дело вскрикивая: «Кси Кси! Кси!»

Бабушка дымит багульником, размахивает перед шаманом. Она расчищает ему дорогу в «царство теней», куда направляется шаман, желающий отыскать душу больного. Камланье длится столько, сколько требуется для того, чтобы выкурить трубку.

— Ну как? — спрашивает дедушка.

— Трудно-сказать, — говорит шаман. — Сильно опасный черт вселился в твоего сына. Горный черт. Он забрал его душу к себе и мучает. Простое камланье не поможет. Черт требует жертвы. Нужны соболя, нужно разной материи доставать.

— Что же, — задумался дед. — Будем доставать. Все, что нужно, дадим, только вылечить надо. Самый лучший охотник, Как без него жить станем?

— Давайте будем делать Пуданку[30],— решительно объявил шаман.

Начались приготовления. Яту принесла много сухой травы, из которой дедушка сделал изображения духов.