Там, где бежит Сукпай - [11]

Собралось много народу. Стали разбирать дело Пайды. Она сидит посредине избы. Кругом люди. Все смотрят на нее. Кто жалеет, кто смеется. Руки и ноги у нее связаны.

Магади спрашивает у нее: «Почему ты живешь не так, как полагается по лесному закону? Зачем ты убила ребенка?» Пайда молчит. Ведь она женщина. Как женщина будет говорить? Опустила Пайда глаза. Смотрит на своего ребенка, он рядом с ней лежит. Плачет Пайда. Слезы катятся по лицу.

«Что же ты молчишь, поганая жаба?» — опять спрашивает Магади. Пайда ничего не говорит. Тогда Магади приказал принести семь прутьев. Принесли семь прутьев. Связали их вместе в один пучок. Магади приказывает: «Развяжите ей ноги и руки, снимите с нее одежду и ударьте пятнадцать раз».

Два человека вышли из толпы исполнять его приказание, Один-то держит за руки Пайду, другой сидит у нее в ногах. Магади передал прутья своему помощнику Лайси, и тот начал бить Пайду. Люди смотреть боятся. Стали выходить на улицу. А когда закончилось это, Магади-Мафа подозвал к себе Лайси, чтобы посоветоваться.

«Что делать с ней дальше? Если убить ее, все узнают, будет нехорошо. Соболей у нее нет. Выкупа не будет. Давайте сделаем так: выгоним ее отсюда совсем, чтобы она никогда больше не видела Хора». Лайси согласился: «Это правильно», — говорит.

Тут из толпы вышел нанайский торговец Оненка Сурги. «Могу отвезти ее», — сказал он. Магади обрадовался. Оненка потом променял Пайду на молоденькую девочку из рода Конгмонко. С этой девочкой поехал на Самаргу. Там продал ее за двадцать соболей. А Пайда умерла…

Выслушав эту историю, мы с Кяуидзен уснули, обнявшись. Наутро, бродя по лесу в поисках кедровой смолы, снова вспомнили о ней и договорились отомстить Магади-Мафе, когда подрастем. Тогда я и не подозревал о том, что со временем увижу на Самарге женщину-колхозницу, проданную в детстве за двадцать соболей.

СТРАШНАЯ НОЧЬ

Детство мое далекое, темные облака над сопками, реки шумные, быстрые и холодные реки. Невеселое детство мое с тропами, занесенными снегом, с жалобной песней кедровки в лесу, с едким дымом костров в шалашах. Что я вспомню сегодня? Мы опять зимуем около устья Сукпая. В юрте темно и холодно. Канси уже нет. Бабушка говорит, что его унес филин. Но я знаю, Канси умер. После наводнения он простудился, слег, перестал ходить. Зачем филину хромой мальчик?

Хорошо, что Кяундзя живет теперь рядом с нами. Есть и другой мальчик — Лэтэ. С ними можно ходить на лыжах в тайгу, ставить капканы, охотиться. Как-то раз мы играли, распределив между собой немудреные роли. Лэтэ был кабаном, Кяундзя — медведем, а я — охотником. У меня — копье, которым я поражал зверя на расстоянии. Они убегают, я догоняю. Намаявшись за день, мы развели костер, уселись вокруг него, разговариваем.

— А ты знаешь, кто такие русские? — спросил меня Кяундзя.

— О, луса,[28]— ответил за меня Лэтэ, — я знаю, мне говорил отец. Это интересно. Они плавают на больших железных лодках, которые дышат огнем. Совсем другие люди. Злые они.

— А вот и неправда, — возразил Кяундзя, — есть злые, есть и добрые. Моя мать рассказывала: один русский подарил ей серебряные серьги. А еще приходил русский охотник. Совсем хороший человек.

Я молчал, потому что никогда еще не видел русского, а то, что знал от дедушки, было так же туманно, как и представления моих друзей. Перед вечером, вернувшись в юрту, я принес сову, которую подобрал по пути домой. Сова была старая, одноглазая. Бабушка стала ругать меня, зачем я притащил ее из лесу. Мне казалось, что она просто замерла. Я спросил Ангирчу, отчего сова не улетает в теплые страны? Он засмеялся;

— Спроси у бабушки. Она знает.

Как всегда перед сном, бабушка рассказывала мне сказку.

— Вот слушай, бата, и смекай, — говорит она, укрывая меня потеплее. — Сказка жить учит! Слушай. Жила-была на свете сова. Совята с ней были. Жила она в дупле большого дерева, как в юрте. Кругом летали птицы, ловили букашек, червяков. Хорошо летом было. А когда наступила осень, стало невесело жить. Холодный ветер подул, червяки и букашки попрятались. На деревьях осталось мало листьев. Что делать? Собрались как-то все дрозды, стрижи, утки, разные птицы и решили идти к сове. Она считалась самой умной.

— Скажи, сова, как нам быть? Стало холодно и пусто в лесу, нечем кормиться здесь. Не знаешь ли где-нибудь другое место получше?

— Не знаю, — говорит она. — Но я, однако, слетаю за море, погляжу там. Если найду подходящее место, улетим все.

Так и решили. Сова улетела за море. Долго ее не было. Она возвратилась оттуда поздней ночью. Утром вышла из юрты, на весь лес закричала: —Аугу, аугу! Идите сюда все птицы. Я здесь.

Всполошились птицы, защелкали, засвистели. Идут к сове. Много их. Все хотят скорее узнать, что скажет сова, лезут друг на друга, щиплют одна другую. Тесно стало в совином гнезде. Впопыхах, кто-то толкнул утку, она попала в котел с водой и не могла оттуда вылезти. Так и осталась сидеть в котле.

— Так вот, друзья, — сказала сова. — Летала я долго, облетала много стран, но нигде ничего не нашла. Везде так же холодно и пусто, как здесь. Придется нам тут зимовать. Услышали птицы такую весть, жалобно вздохнули и отправились по своим местам. Как только последний дрозд взмахнул крыльями над юртой, сова собрала своих детей.