Такси! Такси! - [18]

Николай Максимович искренне презирал и мотовство, и мелочность. Ненавидел показную щедрость гуляк, которые небрежно бросали щедрые чаевые - непременно в присутствии других, чаще всего перед женщинами. Бывали случаи, когда уже знакомый пассажир, попрощавшись с кем-то, вскоре встречался на стоянке снова и вел себя иначе, скромно и расчетливо. Гуляк, небрежно бросавших бумажку с видом богача, не знающего счета собственным капиталам, Николай Максимович непременно осаживал. То было оскорбление - подачку он не хотел принимать ни от кого, особенно от влюбленного мальчишки, играющего перед другими роль купца. Иногда приходилось выходить из машины и настигать пассажира: «Возьмите, пожалуйста, свой рубль двадцать две». А когда ему говорили:

- Это вам на чай. Он отвечал:

- Я не пью чаю и зарабатываю, возможно, больше вас. Возьмите рубль двадцать пять - три копейки вам на чай от меня.

Презирал Николай Максимович и скаредных людей. Они оскорбляли недоверием - им казалось, что их везут кружным путем, сидели озабоченные, испуганно кося глазом на счетчик. Всегда было легко отличить человека мелочного от того, кто боится, что у него не хватит денег.

Разговорчивый пассажир с палочкой опять уселся удобно, оперся на инкрустированный блестящий набалдашник и почему-то излишне согнулся: посмотрел, сколько настучал счетчик, пока он бегал за ключом.

- Очень спешил! Подумал: с таким умелым шофером я успею еще и на этот поезд.

Он без зазрения совести льстил и дальше:

- О! Какой чудный маневр. Вы прекрасный водитель!

К Савеловскому вокзалу прибыли за три минуты до отхода электрички. Не теряя солидности, пассажир разжал одну ладошку, и оказалось, что у него там было приготовлено девяносто копеек. Освободившейся рукой - палку зажал ногами - вынул из другой ладошки семь копеек. Там остались еще две-три мелкие медные монетки. И поблагодарил:

- Спасибо! Мы прекрасно прокатились.

На душе было противно. Полученное серебро и медяки казались мокрыми. Шофер чувствовал себя оскорбленным. Кому нужны его три монетки: как будто ему не дали бы сдачи с рубля! Небось дома выгреб из жениного кошелька все медяки и рассчитал копейки на оба кулака.

Но тут же Николаю Максимовичу сделалось весело: в машину сели четверо улыбающихся молодых людей. Они сказали:

- На улицу Вишневского.

Шофер отлично знал, зачем молодым ездить на улицу Вишневского. В машине стоял гомон, как на школьной перемене. Парни перебивали друг друга и подзадоривали одного. Тот выглядел смущенно, незлобно отбивался.

- Обязательно - бритву. Как же тебе теперь без нее? Самую дорогую, которая чище бреет, - заявил один.

- Тебе, Володька, теперь надо быть всегда гладким, - поддержал другой.

- И запомни: холостые бреются утром, женатые - перед тем, как спать ложиться, - язвил третий.

Володьку было видно в зеркале - на заднем сиденье. Был он невысок, худ, совсем мальчишка и, по всему видно, женился первым из четверых друзей. Он был рябенький от веснушек и потому казался совсем мальчиком.

- Купим черный костюм. Какая же это свадьба без жениха в черном костюме?

- Ребята, денег же не хватит! Сразу в Сочи поедем - не экономить же мне там на еде?

- Сказали тебе: о деньгах не думай. Будут.

- Когда же я с вами расплачусь?

- Не твоя забота. Как женюсь, оденешь меня. Или кооперативную квартиру купишь.

- Небось опять у тетки выклянчил? А как объяснять будешь?

- А месяцев через девять детскую коляску подарим!

- Только смотри, чтобы не раньше пришлось! Николай Максимович тоже смеялся и не успевал разглядывать пассажиров, отличая своих спутников только по голосам, и почему-то радовался, что они молоды, добры, веселы.

Остановились перед высоким зданием., которое выпятилось на улицу первым прозрачным этажом: «Магазин для новобрачных». Только перед театром, перед началом спектакля, бывает столько такси, сколько подкатывало к стеклянному этажу. Озабоченные и смущенные невесты и женихи, в сопровождении подруг и друзей, выбирались из машин, выходили со свертками из магазина, перекликались, смеялись. На стоянке поблизости выстроилась целая колонна из машин с зеленым огоньком. Колонна медленно двигалась. Спереди одна «Волга» отрывалась, и все остальные перемещались на одно место вперед, а к хвосту пристраивалась новая, только что освободившаяся, машина.

Стоять долго не пришлось. Села женщина с девушкой, очень похожие лицами, несмотря на разницу в возрасте.

- Новая Башиловка.

Каждый таксист понимает, что означает поездка от улицы Вишневского на Новую Башиловку: что-то забыли в загсе получить. Кажется, талон на свадебные продукты.

- Возьми побольше рыбы. Очень красиво выглядит на столе, - наставляла старшая, а младшая согласно кивала.

- И не забудь Ивану Степановичу позвонить. Не обижайся на него - ничего плохого он не сделал. Старый человек - мог и забыть.

- А Игорю?

- На твоем месте Игоря я не стала бы приглашать. Как на это посмотрит Женя?

- Он все понимает, я ему все объяснила. Он очень понятливый.

- Но у Жени есть родственники - они могут не понять.

Дальше разговор продолжался вне машины - путь до Новой Башиловки короток. Там перед загсом ждали украшенные лентами такси без шашечек. Перед радиатором крепко прилажены куклы - на одной пестренький младенец, на другой - медвежонок. К машинам были привязаны разноцветные шары. На этих такси не случайно не было шашечек - это специальные, свадебные автомобили, они развозят новобрачных. Прямо из парка они едут за невестами и женихами, а потом отвозят их обратно уже супругами. Николаю Максимовичу ни разу не доводилось обслуживать свадьбы, и он представлял себе, как это весело.