Так велика моя любовь - [2]

Это был поистине необычный день, так как Эдвард Стэмфорд проявлял исключительное расположение по отношению ко всем присутствующим. Его называли приспособленцем, который построил свое благополучие на несчастье других. Никто никогда не стал бы утверждать, что его неожиданная удача — результат умелого ведения дел, потому что Эдвард всегда стремился урвать то, что было посажено и взращено заботливой рукой других. Наиболее ценной его добычей являлся бывший владелец Бредбсри-Холла.

Никому не было известно о том, на что вынужден был пойти Эдвард, чтобы отвести от себя подозрения в убийстве королевского агента. Ведь, сваливая всю вину на Сеймура, Эдвард лишался тех преимуществ и почета, которые сулил ему брак дочери с маркизом. Это было малостью по сравнению с тем, что он приобретал, если победит — а если нет? То, что грозило ему в случае проигрыша, не оставляло никакой надежды на благополучный исход. Его ждали бы не только репрессалии[1] со стороны ее величества, но и месть со стороны маркиза, в последнее время считавшегося самым преданным защитником королевы. Всем были хорошо известны истории о его военной доблести. В своих самых страшных кошмарах Эдвард представлял, как благородный дворянин пригвождает его к стене длинной сверкающей шпагой.

Со всей осторожностью, с намеками и недомолвками Эдвард рассказал свою собственную версию убийства, которую Елизавета выслушала. Однако он недооценил ее благосклонность к Сеймуру: она пришла в ярость оттого, что человек, не заслуживавший ее уважения, осмелился обвинить в измене и убийстве лорда, пользующегося особым покровительством при дворе. И только когда свидетель подтвердил, что перчатки маркиза действительно были найдены рядом с убитым агентом, Эдвард получил то, в чем нуждался. Королева в конце концов смягчилась и одним росчерком пера решила судьбу Сеймура, повелев казнить его немедленно. В результате скорого суда она лишила его титула, собственности и владений, отдав последние его обвинителю. Счастью Эдварда не было предела, но вскоре, когда Сеймур, заключенный в подвале Ламбет-Пэлис, поклялся сделать все, чтобы те, кто способствовал его падению, были привлечены к суду, пришел страх. За две недели до того, как этого благородного господина должны были передать в распоряжение заплечных дел мастера, Эдвард чуть не сошел с ума. Он боялся закрыть глаза в ужасе, что больше никогда не откроет их. Его пугали находчивость и отвага маркиза, к тому же у него были все причины бояться, поскольку узник действительно собирался сбежать, когда солдаты поведут его через мост в Тауэр. Однако судьба распорядилась иначе: Сеймур был застрелен охранником, пытавшимся предотвратить побег. Узнав эту новость, Эдвард испытал непередаваемое облегчение и решил, что теперь можно без всяких опасений перебираться из своего убогого дома в поместье маркиза.

Поспешный переезд Эдварда в замок маркиза явился одним из его самых запоминающихся деяний. Стоило ему начать проявлять исключительную симпатию к окружающим и открыть свой дом и кошелек для всех, как появились те, кто утверждал, будто бы в его действиях им руководила более великая цель. По всей видимости, именно так и было в том случае, когда он распространил свое гостеприимство на Илис Редборн, дочь своей молочной сестры, которая вот уже полтора десятка лет лежала в могиле. Исчезновение отца поставило Илис в такие условия, что ей пришлось сбежать из лондонского дома, и Эдвард, которому были известны слухи о спрятанном золоте, с радостью предоставил ей восточное крыло замка. Однако не в его натуре было проявлять подобную щедрость. Будучи единственным родственником девушки, он решил извлечь выгоду из ее положения, потребовав с нее огромную плату за жилье и вынудив стать экономкой в новом загородном поместье Бредбери-Холл. Он объяснил свое требование тем, что его дочь нельзя беспокоить хозяйственными проблемами, потому что она занята приготовлениями к свадьбе с графом Чедуиком. Задолго до торжественного дня Эдвард дал указание племяннице, чтобы та ограничила свое присутствие на вечерних трапезах и все внимание уделила наблюдению за слугами. Не должно пропасть ни единой крошки, предостерегал он девушку, а кроме того, нельзя допустить, чтобы наемные работницы снимали пробу с блюд.

Семнадцати лет от роду, Илис Редборн отличалась находчивостью и изобретательностью и обладала некоторым опытом в управлении большим поместьем, так как в течение последних нескольких лет выполняла роль хозяйки в доме отца. В доме Эдварда она чувствовала себя совершенно чужой, к тому же получилось так, что под ее началом оказались те, кто симпатизировал бывшему маркизу Бредбери, Максиму Сеймуру. Наемные рабочие, оставшиеся верными его памяти, очень настороженно относились к новому владельцу. Среди них ходили слухи о том, что Эдвард Стэмфорд получил поместье Бредбери путем грязных наветов и лжи. У Илис не было возможности выяснить, что из всего этого правда. Она появилась в Бредбери спустя несколько месяцев после того, как маркиз был убит в своей неудачной попытке обрести свободу, поэтому у девушки не было случая познакомиться с бывшим хозяином. Единственное, что связывало ее с ним, был портрет, который она обнаружила в восточном крыле. До ее приезда эти помещения были закрыты, но по свежим следам на покрытом грязью полу крохотной спальни, где был обнаружен портрет, и по совершенно лишенной пыли простыне, в которую он был завернут, она догадалась, что его принесли сюда недавно. Удивленная тем, что хозяева прячут такую великолепную картину, девушка принялась осторожно расспрашивать домочадцев и в итоге выяснила, что вскоре после переезда дядюшка распорядился уничтожить портрет, но слуги, оскорбленные такой бестактностью, спрятали его в восточном крыле. Илис было трудно осуждать слуг за их верность маркизу, хотя, как она считала, он не заслуживал такого отношения к себе, если учитывать совершенное им тяжкое преступление. Ведь его признали виновным в тайных происках против Англии, целью которых было покушение на королеву, и в попытке скрыть свое предательство с помощью убийства ее агента. Но узнав, что многие слуги уже долгие годы живут в Бредбери, причем некоторые появились здесь семьдесят лет назад, еще до рождения лорда Сеймура, Илис поняла, почему они не приняли во внимание свидетельства его вины и оставались верными его памяти.