Святой Михал - [3]

За этими беседами Вилем украдкой поглядывал на Катарину. Он смотрел, как ловко она вытаскивает из колодца ведро, полное воды, или собирает разбросанные по двору обрезки дерева; как пропалывает грядки, поливает тыквы и помидоры. Иногда он видел ее крепкие загорелые икры или же любовался тем, как она, подняв руки, словно гребенкой, проводит пальцами по густым каштановым волосам, которые вечно падали ей на лоб. Бывало, и на нем останавливался теплый взгляд ее больших сияющих глаз.

А если Катарина, случалось, улыбалась ему, Вилем прямо расцветал. Но оказавшись рядом с нею, робел, терялся. И что он только ни делал, а сблизиться с Катариной ему никак не удавалось. Все попытки оканчивались неудачей. Его все больше раздирали всяческие сомнения и подозрения. Вот почему, когда во время вечерних бесед у забора в соседнем дворе появлялся Михал и встревал в разговор, Вилему это, мало сказать, не доставляло удовольствия, его это просто угнетало.

Как-то вечером он по своему обыкновению приплелся к Катарининому дому, огляделся и завел дружескую беседу с паном Варади. Тот был занят подборкой досок для нового свинарника, поскольку старый совсем развалился. Вилем за разговором стал помогать ему — пан Варади, естественно, не имел ничего против такой любезности, а Вилем был преисполнен радости оттого, что мог оказать помощь отцу Катарины. Выпрямившись, чтобы передохнуть, он вдруг увидел, что за его спиной стоит Катарина.

— Уж не собираешься ли ты стать плотником, Вилем? — спросила она.

— Почему бы и нет? — ответил он. — А вдруг это как раз то, что мне надо? Из дерева ведь так много всего можно сделать. Недавно в Павловицах я видел такую вещичку…

Вилем собрался было продолжить рассказ, но Катарина решительно оборвала его:

— Поговорил — и хватит! Давай пойдем прогуляемся. Посидим на площади.

Он рот раскрыл от изумления.

А Катарина одарила его ослепительной улыбкой, полные ее губы так и не сомкнулись, но в глазах девушки Вилем уловил какую-то тревогу. Он украдкой огляделся и, заметив на соседнем дворе Михала, почувствовал удовлетворение. Катарина сорвала в траве у забора несколько голубых колокольчиков и воткнула их в волосы.

— Пойдем, Вилем!

Вилем заметил, что эти слова она произнесла нарочито громко. А когда они степенно прогуливались по площади, Катарина шла совсем рядом, едва не касаясь его. Сердце Вилема колотилось от радости. Он торжествовал. Наконец-то Катарина сделала выбор.

Все было как нельзя лучше, сомнения рассеялись, Вилем чувствовал прилив сил и держался прямо, уверенно. Его обуревало желание показать, на что он способен, и ему стало казаться, что мир устроен вовсе не так уж скверно и бессмысленно. Как бы там ни было, а жить с Катей он будет без печалей.

Но прошло несколько недель, и в душе его вновь начался разлад, ощущение счастья исчезло. Если не считать того, что они иногда вместе прогуливались и сидели на площади, в их отношениях ничего не изменилось. А вот прежнего тепла и внимания у Катарины уже не было. Когда же наступила зима, пришел конец и разговорам у забора. Правда, Вилем время от времени бродил около ее дома, заглядывал в окно, но Катя показывалась редко. Вилем с горечью и грустью рассудил, что она, конечно, своенравна и капризна, но все же не терял надежды. И вдруг он услыхал от кого-то, что Катарина выходит за Михала, скоро свадьба. Его словно обухом по голове ударили. Он долго не мог взять в толк — как же так она дала ему отставку? «Черт возьми, неужто я хуже Михала? — недоумевал он. — Почему она меня бросила? Разве я такой уж никудышный, пропади оно все пропадом!..»

Вилем стал смотреть бирюком. Лицо его потемнело и приобрело какую-то строгость, в уголках рта появились горькие складки. Сердце разрывалось от гнева и жалости к самому себе.

Друзья озабоченно спрашивали.

— Вилем, что с тобой? Ты словно обмолоченный сноп.

— Не знаю, — отвечал он, желая отвязаться от них. — Видно, неладно с желудком. Последнее время ничего не принимает.

В те дни Вилему казалось, что и друзья ему в тягость. Он стал избегать их. Но, как ни пытался он скрыть причину своей тоски, всем было ясно, что он страдает. Теперь он часто сидел, бессмысленно уставившись прямо перед собой.

И вот, как раз когда Вилем пребывал в таком настроении, его увидел в корчме Михал, который зашел туда выпить пива. Вилем сидел с отсутствующим видом, опершись локтями о стол и сжимая ладонями недопитую кружку. До свадьбы Михала и Катарины оставалась неделя, и Михал пребывал в состоянии полного блаженства. Он думал, что неплохо было бы наладить теперь отношения с Вилемом. Ведь рано или поздно это надо сделать.

Он подсел к Вилему за столик, тот удивленно взглянул на него, побагровел, сжал губы.

— За твое здоровье, Вилем, — сказал Михал, поднимая кружку. Во взгляде его светилась искренность и благожелательность.

Вилем отвел глаза, он был совершенно выбит из колеи. Что-то нашептывало ему: «Черт побери, да тресни ты его по башке! Так и двинул бы его кружкой». Но он поборол искушение и даже не шелохнулся. Михал выпил один и с мягкой улыбкой сказал:

— Послушай, Вилем, ну кто заранее знает, когда он сам одурачит, а когда одурачат его? Когда он кому-то поставит ловушку, а когда сам окажется в ней?