Святополк Окаянный - [147]
— Ладно, сын мой, я подумаю.
— Подумай, подумай, святый отче, — молвил Болеслав. — Ведь воротить великую княгиню из полона — дело тоже богоугодное. А за храм не бойся, построим. Приедешь уже освящать.
Вернувшись во дворец, Болеслав сказал Святополку:
— Старик очень упертый. Ступай ты, додави его. Просить не проси, бесполезно. Скажи, мол, поляков иначе не выдворишь, пока не вызволена из полона польская княгиня. На это он, кажется, поддается.
Святополк застал митрополита в великом расстройстве, чуть не плачущего.
— Как же, сын мой, мне не печалиться, — жаловался старик. — Храм-то Петра и Павла уж под крышку подвели, а мне уезжать.
— Что делать, отец Иоанн, иначе ведь их нам не избыть.
— Вот то-то и оно. Вон на Торге-то что творят полячишки энти. Хватают все, что понравится, а платить не хотят.
Святополку не пришлось «долавливать» старика, ой уж был додавлен Болеславом. Впрочем, и сам князь не менее иерарха был опечален: с чужим войском в свой город пришел.
И вечером, когда сели с Болеславом ужинать, сказал ему:
— Одному Киеву тяжело будет твой полк содержать, отец.
— Что ты предлагаешь, сынок?
— Надо бы кое-какие сотни развести по городам на кормление. Например, в Вышгород, Переяслав, Василёв, Любеч.
— Я согласен, сынок. Завтра же распоряжусь, а то мои охламоны в неделю Киев обглодают. Ты прав.
— И ты бы все-таки предупредил своих старшин и сотников, чтоб поменьше людей обижали. Понимаешь, отец?
— Понимаю, сынок. Да вот привезут Ядвигу, и я отправлюсь восвояси. Серьезно. Или я не понимаю твои заботы? Не горюй, — Болеслав похлопал зятя по плечу, — привезут тебе твою ненаглядную. А я… ха-ха, пойду поженихаюсь.
Болеслав подмигнул Святополку и поднялся из-за стола.
Он вышел из дворца и направился к терему княжны Предславы. Завидев его, исчез с крыльца, словно истаял, какой-то слуга. Войдя в темный переход, Болеслав остановился, Прислушался. Какая-то возня послышалась сверху, и даже на мгновение вроде лучик света мелькнул. Но этого было достаточно, чтоб увидеть ему перила и лесенку, ведущую вверх. Он шагнул туда, ухватился левой рукой за гладкие перила, стал подниматься наверх. Жалобно скрипели, прогибаясь под ним, ступени.
— Сюда нельзя, — услышал он мужской голос где-то рядом.
— Почему? — спросил Болеслав.
— Здесь княжна почивает.
— А я князь, — сказал Болеслав и, протянув в темноту руку, поймал говорившего. — Вот тебе-то тут нечего делать.
И швырнул его за спину на лестницу. С грохотом, пересчитав все ступени, тот скатился вниз. Застонал там, видимо, что-то повредил.
— И чтоб я тебя не слышал здесь, — сказал вслед ему Болеслав и добавил: — Ежели жить хочешь.
Нащупав дверь, он пинком открыл ее. Опочивальня княжны была освещена двусвечным шандалом, стоявшим у ложа.
Княжна была уже в постели, испуганные глаза ее смотрели на вошедшего.
— Не бойся, Предслава, — сказал Болеслав, прикрывая за спиной дверь. — Это я, князь, тот самый, которому ты в свое время отказала в руке своей.
Он прошел к ложу, сел около на лавку.
— Ну и почему ж ты отказала? А?
— Я не отказывала, — пролепетала княжна.
— Как не отказывала? Князь Владимир так и молвил моим послам: не хочет, мол, она.
— Ей-богу, я не отказывала.
— Ну, раз не отказывала, так ныне, Предслава, мы с тобой и оженимся, — плотоядно усмехнулся Болеслав и выставил вперед правую ногу: — Может, снимешь сапог? А?
Княжна не шевельнулась. Князь, кряхтя, склонился, зацепив каблук правого сапога за носок левого, стащил его. Потом и левый стянул, запнул оба под лавку.
— Потуши свечи, — молвил, начиная стаскивать с себя кунтуш.
— Зачем? — пролепетала Предслава, со страхом глядя на здоровенного, как гора, князя.
Видимо, страх ее перед этой тушей, готовящейся навалиться на нее, понял князь.
— Не бойся, милая, — молвил почти нежно. — Копна же мышку не давит.
Потом, свершив все, чего хотел и как хотел, лежал умиротворенно, прижимая к груди маленькую головку княжны, гладил шелковистые волосы ее, по-отцовски утешал плачущую:
— Ну что ты, дочка? Это давно должно было свершиться. Давно. Не бойся, я тебя не брошу. Ну, перестань. Теперь зато тебя никто тронуть не посмеет. Никто. Узнают, что ты моя, и близко подойти побоятся. Ты теперь под самой надежной защитой. Не плачь.
Ярослав принял митрополита Иоанна с честью, согласно высокому чину его. Но когда услышал, с чем он пожаловал, нахмурился и отрезал твердо:
— Меняться не буду.
— Почему, сын мой?
— Потому что на Буге я предлагал ему обмен, он отказал. А ныне мой черед, отец святой. И я отвечаю его словом: нет.
— А чем ты предлагал меняться на Буге?
— Не важно чем. Важно, что получил отказ от Болеслава. Так что прости, святый отче, это наши мирские дела. И ты бы лучше не ввязывался в них.
— Ну, как же, сын мой, они ж, поляки, грозятся стоять до тех пор, пока ты не воротишь эту княгиню.
— Пусть стоят. Мне-то что? Не мне же кормить их!
— Но как ни крути, Киев же тебе не чужой, сын мой.
— Ныне он Святополков. Вот пусть он и ломает голову, тем более что княгиня эта его жена.
— Но как же мне ворочаться-то, сын мой, без твоего согласия?
— Почему без согласия, отче? Я согласен. Пусть приезжает сам Святополк, и я ему из рук в руки передам его сокровище.
Историческая трилогия С. Мосияша посвящена выдающемуся государственному деятелю Древней Руси — князю Александру Невскому. Одержанные им победы приумножали славу Руси в нелегкой борьбе с иноземными захватчиками.
Роман Сергея Мосияша рассказывает о жизни Михаила Ярославича Тверского (1271-1318). В результате длительной междоусобной борьбы ему удалось занять великий престол, он первым из русских князей стал носить титул "Великий князь всея Руси". После того как великое владимирское княжение было передано в 1317 году ханом Узбеком московскому князю Юрию Даниловичу, Михаил Тверской был убит в ставке Узбека слугами князя Юрия.
Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.
Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.
Семилетняя война (1756–1763), которую Россия вела с Пруссией во время правления дочери Петра I — Елизаветы Петровны, раскрыла полководческие таланты многих известных русских генералов и фельдмаршалов: Румянцева, Суворова, Чернышева, Григория Орлова и других. Среди старшего поколения военачальников — Апраксина, Бутурлина, Бибикова, Панина — ярче всех выделялся своим талантом фельдмаршал Петр Семенович Салтыков, который одержал блестящие победы над пруссаками при Кунерсдорфе и Пальциге.О Петре Семеновиче Салтыкове, его жизни, деятельности военной и на посту губернатора Москвы рассказывает новый роман С. П. Мосияша «Семи царей слуга».
Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.
Роман основан на реальной судьбе бойца Красной армии. Через раскаленные задонские степи фашистские танки рвутся к Сталинграду. На их пути практически нет регулярных частей Красной армии, только разрозненные подразделения без артиллерии и боеприпасов, без воды и продовольствия. Немцы сметают их почти походя, но все-таки каждый бой замедляет темп продвижения. Посреди этого кровавого водоворота красноармеец Павел Смолин, скромный советский парень, призванный в армию из тихой провинциальной Самары, пытается честно исполнить свой солдатский долг. Сможет ли Павел выжить в страшной мясорубке, где ежесекундно рвутся сотни тяжелых снарядов и мин, где беспрерывно атакуют танки и самолеты врага, где решается судьба Сталинграда и всей нашей Родины?
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.