Своя правда - [3]

Нина Семеновна шла домой, пешком, неосознанно выбирая самые длинные маршруты, она не старалась продлить время пути, но и не испытывала желания поскорее вернуться домой. Она шла и думала о том, что могла бы лучше заботиться о сыне, если бы ей не приходилось так много работать, об упущенных возможностях, о том, где и когда она ошиблась. Думала о том, почему когда-то давно сделанная ошибка, спустя столько лет, все еще имеет власть над ее жизнью, и почему у нее не хватает сил или смелости эту ошибку исправить.

*Сергей*

Мой отец относится к категории людей, которые всегда и везде носят с собой свой особенный, специфический запах. Уже с порога, едва вдохнув квартирного воздуха, смешанного с запахом моторного топлива и алкоголя, и по плавающему под потолком голубоватому облаку табачного дыма я понял, что пропустил праздник под названием «Папка приехал». Чтобы не терять время на лишние разговоры, я постарался незамеченным проскользнуть к себе в комнату. Табачный дым, попав в ноздри, вызывал в моем теле воспоминания о недавно попробованной сигарете, и предательский кашель снял завесу тайны с моего возвращения.

— О, сынок пришел! Сынуля, а ну-ка обними папку.

— Привет, папа.

— А ты чего такой грязный? Пил что ли?

Каждый раз одно и то же. Сейчас он затянет песню о том, что водка — это зло, и что я должен расти не таким оболтусом, как он, если хочу чего-нибудь в жизни добиться. Интересно, чего это я должен хотеть в жизни добиться? И вообще, должен ли я чего-то такого хотеть? Вот Андрей, например, хочет окончить школу, поступить в институт? А я? Чего я хочу?

— Да нет пап, я просто упал.

— А нос чего в крови?

— Говорю же — упал!!!

Мягким, но настойчивым жестом он втолкнул меня в кухню, Мамы дома не было, а его, судя по всему, тянуло поговорить.

Придется ждать, кивая головой, и делать вид, что слушаю… Интересно, где она? Вроде уже должна вернуться.

Шум воды в кухонной раковине заглушал ровный бубнёж отца. Я попытался сосредоточиться, чтобы понять, о чем это он сейчас вещает, но мое внимание отказывалось фокусироваться на нем. В конце концов, совершенно не важно, что он говорит, важно, когда он замолкает. В этот момент следует немедленно кивнуть головой и от всего сердца согласиться со всем тем, чего за минуту до этого ты не расслышал. Отец не терпит невнимания к своей персоне, но пока его монотонный голос, иногда срывающийся в высокие ноты, звучит на фоне рвущегося из крана потока воды, я в относительной безопасности.

На прослушивание этого монолога я убил уже более двадцати минут, должно быть, все уже на месте, а я торчу здесь на кухне, непонятно зачем и непонятно с кем. Он так и не пустил меня в комнату даже переодеться, наверное, понимает, что оттуда я уже не вернусь, и правильно понимает.

Короткий, отрывистый звук раздался из моего кармана, за ним через некоторое время, еще один, и еще, и еще. Монологу отца это не мешало и, стараясь не привлекать его внимания, я аккуратно вынул телефон из кармана.

Мои пальцы набрали на экране несложную комбинацию из четырех цифр, телефон разблокировался и, не вынимая его из-под стола, как делаю это на уроках, я прочел сообщения:

Андрей:

«Ты где?»

«Все уже собрались.»

«Долго тебя ждать?»

«Серега! Мы все тебя ждем!»

Легко скользя пальцами по экрану, привычным жестом я набрал ответное сообщение:

Я:

«Занят. Начинайте без меня».

После нажатия кнопки «Отправить» телефон предательски звякнул. Отец на мгновение запнулся, но не сообразив, что происходит, снова затянул свою речь.

Через несколько мгновений кухню снова огласил звук пришедшего сообщения. Словесный поток остановился, пьяные глаза начали шарить по комнате.

Стараясь отвлечь его от поисков источника раздражающих звуков, я судорожно искал тему для нового разговора, и, наткнувшись на тарелку с нарезкой сервелата, я выпалил:

— А правда, что раньше колбаса была вкуснее?

Два карих глаза с трудом сфокусировались на моем лбу.

— В смысле?

Пытаясь не потерять нить разговора, я шарил пальцем по экрану телефона в попытке переключить его в беззвучный режим.

— Просто мама говорила, что раньше, в ее детстве, колбаса была вкуснее.

Мне, наконец-таки, удалось отключить звук телефона и, скосив глаза под стол, я начал читать сообщение:

Андрей:

«Как без тебя-то? Ты — единственный среди нас маг! Когда подключишься?»

Откуда я знаю, когда подключусь! Когда он отключится, тогда я и подключусь!

— Не знаю, что было в детстве у твоей мамы, а в моем детстве колбасы вообще не было, не баловали нас родители колбасой.

Я:

«Еще не знаю, пособирайте пока артефакты или миссию какую-нибудь второстепенную выполните!»

— Тебе что колбаса не нравится?

Он наклонился над столом, выбросил вперед руку, взял всей пятерней лежащие на тарелке ломтики сервелата и направил их в рот. Еще не закончив жевать, он продолжил:

— Не нравится — не жри. Я за этот кусок пашу, не разгибая спины. А ему, видите ли, не нравится.

Андрей:

«Постарайся скорее, мне мама сегодня только до девяти играть разрешила».

Читая сообщение, я не заметил, как отец встал и, обойдя стол, вплотную приблизился ко мне.

— Что ты там все копошишься!?

С этими словами он схватил меня за запястье и резко дернул руку вверх. Телефон сделал кувырок в воздухе и, упав на кафельный пол, разлетелся на несколько частей.