Своя правда - [21]

Когда я окончил рассказ, она спросила:

— А кто остался в квартире, когда Вы ушли?

Я собирался было ответить на ее вопрос, как вдруг обратил внимание на крышу от термоса до краев наполненную остывшим уже чем, рядом с крышкой лежал совсем нетронутый пирожок. За все время нашей беседы она не прикоснулась ни к еде, ни к чаю. Внезапно разрозненные мысли и сомнения, посещавшие меня до этого момента, сложились в одну ясную картину. И эти пирожки, и этот чай, она принесла все это для меня, чтобы втереться в доверие. Она прекрасно знала, что меня не кормили в камере, возможно, сама и отдала такой приказ. Я вспомнил железный голос, скомандовавший молчаливому полицейскому выйти, и его суетливую поспешность в стремлении быстрее исполнить этот приказ. Она не такая, какой хочет казаться, вдруг с отчетливой ясностью мелькнуло в моей голове прозрение.

Судя по всему, она заметила произошедшую во мне перемену. Сквозь тонкие стекла очков на меня смотрели строгие и даже в чем-то жестокие глаза. Губы сжались в две полоски, а на щеках сквозь толстый слой пудры поступил румянец.

Я вскочил со стула и швырнул на стол пакет с пирожками. Он с громким шуршанием прокатился по гладкой, лакированной столешнице и шлепнулся на пол с противоположной стороны у ног Натальи Николаевны. Она спокойно наклонилась, подняла его с пола и выбросила в мусорное ведро, стоявшее рядом со столом. После чего громким, изменившимся голосом, в котором я услышал знакомые мне металлические нотки, выкрикнула.

— Сядь!

— Не сяду! И подавитесь своими пирожками! И чаем! — закричал дрожащим голосом я в ответ.

— Сядь, я сказала!

— Я Вам все рассказал! А Вы! Вы! Вы не имеете права допрашивать меня без адвоката! Подотритесь своей бумажкой! — продолжал кричать я, стоя около стула.

— Сядь, дурак! Или пойдешь назад в камеру! — процедила она сквозь зубы. — Хочешь адвоката? Будет тебе адвокат! Он за дверью, ждет приглашения.

Никогда не думал, что адвокатам требуется приглашение.

— Ты уже рассказал мне все, что я хотела узнать.

Она сделала глубокий вдох, возвращая тем самым, своему голосу прежнюю бархатную мягкость. Я сел на стул.

— Я делаю то, что обязана делать. Я должна тебя допросить, и я сделаю это с твоей помощью или без нее. И мне не важно, выйдешь ты на свободу или останешься здесь.

Мысль о перспективе вернуться в воняющую бомжами и нечистотами камеру заставила меня более внимательно прислушаться к ее словам.

— Помимо составления протокола допроса я обязана сообщить твоим родителям информацию о задержании их сына. Как думаешь твоей маме, в ее состоянии, будет полезно узнать, где ты находишься. По-твоему, прибавит ей это здоровья? У тебя все еще есть шанс выйти отсюда уже сегодня. И только от тебя зависит, воспользуешься ли ты им!

Она показала мне исписанный от руки бланк протокола допроса.

— Вот здесь я написала все, что нужно. Подпиши протокол, и на этом допрос окончится. И если я сочту, что ты добровольно сотрудничал со мной и все честно рассказал, я смогу сделать так, что тебя отпустят, например, под подписку о невыезде. Тогда ты сможешь пойти в больницу и навестить свою маму, но сделать это я смогу, только если ты сам захочешь мне помочь.

— Ты меня понял? — спросила она.

Я в ответ, молча, кивнул.

— Согласен?

— Да.

Нехотя проговорил я. Она сняла трубку со стоявшего на столе телефона без диска и кнопок.

— Это Скворцова. Просите всех зайти!

В кабинет вошли пожилой гладко выбритый мужчина в потертом сером костюме с не менее потертым кожаным портфелем в руке и Елена Владимировна.

Они уселись на небольшую скамейку, расположенную вдоль стены, с левой стороны от меня.

— Бережнова Елена Владимировна, Вы приглашены в качестве педагога для участия в допросе несовершеннолетнего Фролова Сергея Валерьевича, подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного частью второй статьи 131 Уголовного кодекса Российской Федерации. Вы имеете право…

Наталья зачитала по небольшой книжке в мягком переплете права, которые предоставлены педагогу в соответствии с нормами уголовно процессуального кодекса Российской Федерации, и переключилась на пожилого человека в сером костюме.

— Допрос проводится в присутствии адвоката Скуратова Александра Павловича, предоставленного городской коллегией адвокатов в соответствии со статьей…

Дальше я не слушал. Мои мысли растеклись на отвлеченные темы, и я подумал, что все эти речи для того и придумали, чтобы отвлекать людей от сути происходящего.

— Фролов Сергей Валерьевич, вы допрашиваетесь в качестве подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного пунктом вторым статьи 131 Уголовного кодекса Российской Федерации, а именно в совершении 15 мая текущего года в квартире Михайлова Александра Юрьевича группой лиц по предварительному сговору изнасилования несовершеннолетней Коробейниковой Анастасии Петровны. Что Вы можете пояснить по поводу фактов и обвинений, изложенных потерпевшей в заявлении?

Она протянула мне написанное от руки заявление. Читать я его не стал.

Наталья Николаевна вложила лист с заявлением обратно в папку и обратилась ко мне.

— Что Вы можете пояснить?

— Я никого не насиловал, и про изнасилование ничего не знаю. И что вообще за бред здесь происходит? — вспылил я.