Своя правда - [22]

— Я ведь уже рассказывал, всё что знаю, и Вы это уже записали, зачем Вы еще раз меня спрашиваете?

— Такие правила, — спокойно пояснила Наталья Николаевна.

Я коротко повторил все сказанное мной ранее, меня никто не перебивал, а вернее всего сказать, что меня никто не слушал. Мой адвокат открыто зевал, пытаясь выколупать ногтем мизинца правой руки грязь из-под ногтя большого пальца левой.

После того, как я закончил свой рассказ, Наталья Николаевна протянула моему адвокату давно уже написанный ею протокол допроса. Он, даже не прочитав его, резво поставил в нужных местах свою подпись и передал протокол Елене Владимировне. Она долго вчитывалась в рукописные строки, то и дело вздыхая и качая головой, в итоге и ее подписи легли на бумагу. Замечаний ни от кого не поступило, и протокол передали мне.

В тот момент у меня не было ощущения нависшей надо мной угрозы. Все происходящее казалась мне странным приключением, которое не может оказать серьезного влияния на мою дальнейшую жизнь. Лишь спустя несколько месяцев, когда, уже в статусе свидетеля, в суде я слушал обвинительное заключение прокурора, ко мне пришло осознание того, что это небольшое приключение вполне могло растянуться на несколько лет и перекроить сценарий всей моей жизни. Тогда, вновь вспоминая холодные сырые стены камеры, провонявшей бомжами и нечистотами, я понял, что только Танина настойчивость в желании непременно увести меня с собой в тот далекий весенний вечер спасла меня от перспективы поселиться в одной из таких камер. Осознание серьезности происходящего белой молнией пронзила меня от головы до пяток.

Но это было позже, гораздо позже. А сейчас я сидел в маленькой комнате для допросов городского отделения полиции в окружении ничего не понимающей в сути происходящего Елены Владимировны, почти задремавшего старика, досиживавшего закат своей карьеры в качестве бесплатного адвоката, и следователя Скворцовой, которая, судя по всему, с самого первого момента нашей беседы читала меня как открытую книгу.

Я протянул руку и взял протокол допроса. Вчитываться в рукописный текст у меня не было никакого желания.

* Виктор *

Слова директора школы о том, что Сергей найден, вызвали во мне чувство облегчения, смешанное с недоумением и тревогой. В голове крутились вопросы: «За что его задержали?», «Что он натворил?». Я попросил назвать мне имя второго задержанного мальчика и сверил его со списком.

Васильев Максим Павлович. После сверки списка с директором выяснилось, что в моем списке он значился, как Макс из 11-го «Б». Теперь все вставало на свои места. На вопросы директора о том, откуда у меня этот список, я честно рассказал о моей беседе с мальчиком по имени Андрей.

Директор школы продиктовала мне номер телефона отца Васильева Максима и настояла на том, чтобы непременно в ее присутствии я с ним созвонился. Я не понимал, чем мне может помочь этот разговор, и почему она перекладывает на меня эту работу, но спорить не стал.

* * *

— Слушаю!

В трубке раздался грубый мужской бас. Судя по голосу и манере говорить, мой собеседник был человеком резким, если не сказать грубым.

Наученный опытом общения с дежурным в отделении полиции и директором школы я решил не углубляться в телефонные объяснения особенностей моего отношения к Сереже Фролову и его матери.

— Я звоню по поводу Вашего сына, его сегодня утром вместе с моим ребенком задержали. Они сейчас в полиции.

— Что за чушь вы несете!? Откуда у Вас мой номер? — вспылил мужчина на другом конце телефона.

— Поверьте мне! Это серьезно! Вы можете позвонить директору школы, она Вам все подтвердит.

Скороговоркой проговорил я и положил трубку. Все произошло так, как я и ожидал, этот бестолковый разговор не принес никакой пользы и лишь отнял у меня время. Я поспешно попрощался с директором и вышел из школы.

Чувствуя ответственность за данное Нине обещание, я понимал, что не могу явиться к ней, не выяснив хотя бы причин задержания Сергея. Мысленно упрекая себя за слабость, я бодрым шагом пошел по направлению к отделению полиции, благо расстояния в нашем городе, можно сказать, игрушечные, и весь мой путь должен был занять не более получаса. Остатки прежнего плана, позволявшего мне поспать после смены, рассыпались на глазах.

Я не был Сергею ни отцом, ни даже просто родственником, поэтому я был уверен, что в полиции со мной не станут даже разговаривать по поводу его задержания.

Предвидя неминуемую встречу с Ниной, я обдумывал оправдания моей неудачи. Хотя почему, собственно, неудачи? Я, как и обещал, нашел Сергея, а то, что он попал в полицию, это вовсе не моя вина, в конце концов, это не самый худший вариант, по крайней мере, теперь я точно знаю, что он жив.

Погруженный в раздумья я шел по знакомой с детства, но такой непохожей на мои воспоминания улице. Раньше не было ни ярких витрин, ни рекламных баннеров, была просто чистая улица с ровным асфальтом, по которому изредка проезжали автомобили, а на перекрестке с улицей Весны располагался магазин «Каблучок».

Все, кому повезло пожить в эпоху развитого социализма, помнят такие магазины, учреждения, учебные заведения, заводы и фабрики, которые своим названием давали имена улицам, перекресткам и даже целым районам города. По всей нашей родине были разбросаны универсамы, детские миры и дома быта, одно только упоминание которых означало для местного жителя не что иное, как точные географические координаты.