Свободное падение - [126]

Мы шли по последнему завитку спирали, когда доктор Тарсус остановилась. Она тяжело привалилась к стене.

– Мне туда не дойти, – сказала Тарсус, обращаясь к Норту. Ей было уже трудно говорить, но тон ее по-прежнему оставался спокойным и деловым. – Вам нужно записать мой голос. Не знаю, поможет ли это, но попытаться стоит.

Опираясь о стену, доктор Тарсус сползала вниз, пока не оказалась сидящей на полу. Она сидела совсем по-девчоночьи, вывернув колени внутрь. Я села рядом и взяла ее за руку. Норт возился со своим айфоном.

– Мама гордилась бы тобой, Аврора. – Доктор Тарсус говорила медленно. Ее грудь тяжело вздымалась от напряжения. – Обещай мне… обещай… когда уйдешь, никогда не оглядываться назад. Никогда.

Я хотела сказать: «Обещаю», но у меня вырвались совсем другие слова:

– Я люблю вас.

Доктор Тарсус коснулась моего колена.

– И я люблю тебя, – прошептала она, слабо улыбнувшись.

– Я готов к записи, – тихо сказал Норт.

Его палец застыл над кнопкой записи. Меня удивил его голос. Мне показалось, что и у него комок в горле. Доктор Тарсус кивнула. Норт включил запись.

– Свободное падение, – хрипло произнесла Тарсус, делая паузу между словами. У нее закрылись глаза, но она тряхнула головой, открыв их снова. – Попробую еще… – Она закашлялась, потом хрипло втянула воздух. – Свободное… Падение.

У меня зашлось сердце. Я почти ничего не смыслила в устройствах звукозаписи, но понимала, что распознаватель может не узнать голоса доктора Тарсус. Или принять ее за другого человека и включить сигнал тревоги. «Ну еще раз», – мысленно умоляла я ее. Она еще дышала, но с сильным хрипом.

Я взяла ее руку. Сжала пальцы. Ее губы беззвучно прошептали: «Идите». Удивительно, что и сейчас эти неслышимые вибрации несли в себе приказ. Мы обе знали: другого выбора у меня нет. Я наклонилась и поцеловала Тарсус в щеку. Я уже не могла удерживать слезы, и они капали ей на лицо.

– Спасибо вам, Пери Уивер, – прошептала я. – За всё.

Она улыбнулась. В пламени факела на лбу у доктора Тарсус блестели капельки пота. Еще через мгновение ее щеки опали. Жизнь покинула тело.

До каменной двери мы с Нортом шли молча.

Я нашла выступ, нажала на него. Фрагмент стены отодвинулся. Перед нами была стеклянная стена, знакомая мне по практикуму. Норт загасил факел.

– Пальцами не дотрагивайся, – предупредил он, щурясь от яркого люминесцентного света. – Отпечатки останутся.

Я кивнула и коснулась стекла костяшкой большого пальца. На экране снова появилась таблица из двенадцати ячеек. Но первые четыре цифры были другими.

Готовясь к прохождению цифрового пароля, я выписала себе на левую руку первые пятьдесят чисел в ряду Фибоначчи. Норт предположил, что здесь обозначено число 10946 – двадцать третье в ряду. Следовательно, нужно было ввести последнюю цифру этого числа, все цифры двадцать четвертого числа и две первые – двадцать пятого. Я быстро их ввела: 6, 1, 7, 7, 1, 1, 2, 8.

Едва я набрала восьмерку, стеклянная дверь отодвинулась. В лицо ударила струя теплого воздуха. Все было как у меня в кабинке во время практикума. Мы с Нортом вошли в тесное помещение. Через несколько секунд стеклянная стена и фрагмент каменной вернулись на свои места. Достав айфон, Норт подошел к встроенному микрофону.

– Думаешь, сработает? – спросила я.

– Возможно.

Похоже, Норт сам сомневался. Он попробовал первую запись. Я уже знала, что дверь не откроется, и стандартные слова «Доступ запрещен» лишь подтвердили мою догадку. Если бы запись происходила не в моем присутствии, я бы не узнала голоса доктора Тарсус. Вторая запись оказалась еще хуже.

Зажмурившись, я бормотала проклятия. Я ждала, что Сомнение подскажет решение, но в голове звучали слова, произносимые голосом доктора Тарсус: «Имея силу устоять и право на свободное падение».

Кажется, я догадалась!

– Норт, у тебя на айфоне остался аудиофайл Тарсус?

– Да. А что?

– В той записи она произносила нужные слова. Это почти в самом начале.

Норт быстро нашел запись и включил ее. В пространстве зазвучал голос доктора Тарсус. Еще живой, здоровой, полной сил.

– Перемотай вперед еще немного, – попросила я.

Норт передвинул сенсорный ползунок и снова пустил запись.

«Мы верили в важность нашей миссии, верили, что несем людям благо, – звучал из маленького динамика такой знакомый голос. – Как там у Мильтона сказано? „Имея силу устоять и право на свободное падение“. Выбор принадлежал нам, и мы его сделали».

Норт передвинул ползунок чуть влево и снова пустил запись, одновременно нажав красную кнопку под микрофоном. Я затаила дыхание. Система распознавания должна идентифицировать ее голос. Но совпадет ли интонация?

«Пусть у нас все получится».

– Смотри!

Норт указывал на панель с рядами огоньков, которую я видела во время практикума. Один за другим они из зеленых становились красными.

– Это панель безопасности. Каждый светодиод соединен с видеокамерой. Похоже, камеры отключаются.

Через несколько секунд послышался металлический щелчок и семиугольная дверь открылась.

Мы были в серверном зале «Гнозиса».

Я все еще боялась увидеть в зале наладчиков, однако Норт оказался прав. Людей в этом громадном, залитом мертвенно-голубым светом пространстве не было. Только колонны электронного оборудования. И страшный гул. Норт оказался прав и в другом: здесь было невероятно холодно. Дверь, через которую мы вошли, я закрыла не до конца, оставив щель. Мы не знали, как открыть ее изнутри. Возможно, изнутри она вообще не открывалась.