Свирель Марсиаса - [2]
Дома, в Эльбасане, Лаши одним прыжком вскакивала на самую высокую ветку апельсина или айвы, которые росли у нас на дворе, перепрыгивала с крыши на крышу в узких переулках квартала. Теперь же кошка не решалась перебраться через седло; она замерла на дне своего ящика, где чувствовала себя в полной безопасности. И напрасно я звал ее: «Кис-кис!» — Лаши не поднимала головы, пока нас опять ни встряхивало.
Но на второй день даже кошка притерпелась к постоянным толчкам и совсем не поднимала головы, пока не случилось то, о чем я вам сейчас расскажу.
Мы ехали из Тюкеса в Поградец. В первый день мы проделали путь от Эльбасана до Тюкеса. Дорога шла вдоль реки Шкумбина, сначала по правую, а потом по левую его сторону. Чем выше поднимались мы в горы, тем у́же и стремительней становился Шкумбин.
Как я уже сказал, стоял октябрь. По мере того, как мы отъезжали от Тюкеса, погода, правда, оставалась такой же хорошей, но все-таки стало несколько прохладнее. Вы знаете, там же горы — не то что в Эльбасане, где созревают маслины и апельсины. И вот, миновав Тюкес и несколько узких ущелий, мы въехали в долину Домосдове, неподалеку от деревни Перренья.
Те, кто не видел долины Домосдове, обязательно должны посмотреть ее, потому что это самая красивая долина в Албании. Представьте себе большое плоскогорье, окруженное высокими горами, то скалистыми, пепельного цвета, то покрытыми зеленью. В долине растут кукуруза, пшеница, высокие заросли ив, из-под которых берет свое начало источник с кристально чистой водой. У подножия гор белеет несколько деревень.
Казалось, даже наша Лаши удивлялась красоте здешней природы, потому что она высунула голову из ящика. Однако на самом деле вовсе не красота пейзажа привлекала такое внимание кошки: нет, ее внимание занимали телефонные провода, тянувшиеся направо от нас вдоль дороги.
На этих проводах сгрудились сотни, тысячи ласточек, которые покинули холодные места и отправлялись в жаркие страны, как они делают это каждую осень. Многоголосое чириканье наполняло синее небо. Такой огромной стаи птиц я не видел до тех пор за всю свою короткую жизнь. Я даже подумать не мог, что их на земле так много. Ласточки оттягивали телефонные провода, и провода почернели, так же как зимой они становятся белыми, когда на них висит снег.
Лаши уже совсем не прятала голову в ящик. Она не сводила с ласточек своих сверкающих глаз и только иногда издавала тихое «мяу» — так, чтобы не вспугнуть птиц. Но птицы то и дело пугались непрестанного звона колокольчиков нашего каравана.
Это была чудесная музыка — музыка колокольчиков, чириканья и нежно струящихся горных потоков, музыка, которую не может представить себе тот, кто ее не слыхал.
Все это осталось в моей памяти как что-то необычайное. Я сидел в своем ящике и чувствовал себя совсем ошеломленным. Когда караван подходил близко к телефонным проводам, ласточки пугались, взлетали вверх и висели над нами, как настоящая туча, а потом бросались в сторону, все время держась над проводами.
На проводах недалеко от нас неподвижно сидело несколько птичек. Кошка уж совсем была готова выпрыгнуть из ящика, но в этот момент я увидел, что они попа́дали на землю, словно у них отсохли крылья. Лаши метнулась было вперед, чтобы соскочить на дорогу, но и на сей раз не нашла в себе смелости. До чего же труслива оказалась наша кошка! Честное слово, я раньше о ней был лучшего мнения.
У меня сжалось сердце, когда я увидел, как эти птички сорвались с проводов, хотя сначала был поражен и не мог понять, что случилось. Мне стало больно, словно они упали не на землю, а на мое маленькое сердечко и там умерли. Глаза мои наполнились слезами, и я крикнул:
— Ласточкам больно, мама!
Хюса, хозяин каравана, подбежал и поднял свалившихся птичек, печально вздохнув:
— Бедняжки!
Ласточки, что были послабее или слишком устали от большого перелета — ведь они долго летели до Албании из Венгрии, Германии и даже из еще более отдаленных мест Европы, — не могли лететь дальше.
Караван остановился — не знаю, почему: может быть, потому, что лошадям самим стало жалко несчастных птиц, а может, потому, что их остановил Хюса. Он протянул мне птичек на ладони. Это были три ласточки, черные, с белыми брюшками, с красными и пепельными крапинками. Крылышки их шуршали, как бумага, а кончики хвостов кололись, как ножницы.
Ласточки были еще теплые; я положил их себе на колени и стал ласкать. А когда почувствовал, что в мягкой грудке одной из них трепещет сердечко, то затрепетал еще сильнее, чем оно.
— Они живы! — воскликнул я радостно. — Они живы, мама!
Мне показалось, что от моих слов караван тронулся и пошел своей дорогой и снова весело зазвенели на лошадях колокольчики.
Ласточки, оглушенные ударом тока и разбившиеся при падении, понемногу начинали приходить в себя. В ответ на каждое их движение я издавал радостный возглас. Хюса шел рядом, заглядывал ко мне в ящик и тоже радовался. И все радовались, когда я сообщал, что делают ласточки. Лаши уже не пугалась толчков, она высунула голову из ящика и смотрела на меня так, будто просила своими глазами и мяуканьем:
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.