Светильник, зажженный в полночь, и другие пьесы - [79]

ДЖОН БРАУН. А какая участь постигла тело Оливера?

МЭРИ. Тела Оливера и Ньюби положили лицом к лицу, грудью к груди, завели им руки так, что они как бы держат друг друга в объятиях, и бросили в общую могилу… Неужели они думали, что осквернят останки нашего сына, похоронив его вместе с негром?.. Они неподвластны поруганию. Оба они — святыня… Не меня оплакивайте, дщери Иерусалимские; себя оплакивайте и сынов ваших.

ДЖОН БРАУН. Мэри, старайся вновь возвести разбитые стены нашей некогда крепкой семьи, найти наилучшее применение каждому камню, какой еще уцелел.

МЭРИ. Я сложу стены заново… А что будет с твоими останками?

ДЖОН БРАУН. Я думаю, ты их не получишь. Виргиния не захочет выпустить меня из рук. Но не горюй об этом. Какая разница, что сделают с моим прахом.

МЭРИ. Нет. Тебя передадут мне. Я писала прошение губернатору Уайзу, и он мне не отказал. Вот распоряжение.

ДЖОН БРАУН (читает бумагу). Любезно с его стороны.

МЭРИ. Я отвезу тебя к нам на ферму и там похороню.

ДЖОН БРАУН. Подумай о расходах, жена. Не на мертвого следует тратить эти деньги, а на тебя и детей.

МЭРИ. Я повезу тебя к нам на ферму и там предам земле. Будет так — и не иначе.

ДЖОН БРАУН. Если будет так — и не иначе, тогда похорони меня под сенью гранитного утеса.

МЭРИ. Я положу тебя под сенью утеса.

ДЖОН БРАУН. Мэри, Мэри, как часто бессонными ночами я мечтал очутиться на ферме, с тобой и детьми — быть отцом и мужем. И как много раз вместо этого уходил, пропадая порой на полгода, возвращался ненадолго и опять уходил, оставляя твоему попечению и ферму, и воспитание детей, — и нередко при этом ты ждала еще одного ребенка.

МЭРИ. Разве я когда-нибудь роптала?

ДЖОН БРАУН. Детям нужен был отец, а меня не было. Жене нужен был муж, а меня не было.

МЭРИ. Разве ты слышал от меня хоть слово жалобы?

ДЖОН БРАУН. Когда-то мы были молоды. Но минули дни наших лет, и вот мы поседели. И уже не осталось нам дней.

МЭРИ. Не надо. Ни слова больше. В безмолвные долгие ночные часы, оставаясь одна с детьми на ферме, я спрашивала себя: чем я заслужила, за что удостоилась счастья быть твоей женой. За все годы, что мы женаты, не было часа, чтоб я захотела иной судьбы, кроме той, какая мне достались: быть Мэри Браун, женой Джона Брауна.

ДЖОН БРАУН. Даже сегодня?

МЭРИ (неистово). Сегодня я не поменялась бы местами ни с кем на свете!

^{Они крепко обнимаются. Свет над капитаном Эвисом вспыхивает ярче. Он оборачивается и идет к ним. Мэри отступает от Джона Брауна.}

Уже время?

КАПИТАН ЭВИС (кивает головой). Я весь вечер молился, чтобы господь не осудил душу вашего мужа на вечные муки.

ДЖОН БРАУН. Капитан Эвис, посмотрите мне в лицо. Вы сомневаетесь, что не пройдет и дня, как я предстану пред престолом господним?

КАПИТАН ЭВИС. Нет. Я знаю — вы предстанете пред престолом господним.

^{Поворачивается и уходит, Мэри идет за ним. Бьют барабаны. Свет гаснет; темнота.}

Конец

Приложение ЛОРЕНА

Года летят, летят, Лорена,

И снова снег укрыл полземли,

Опять горит закат, Лорена,

И вьюга метет, где розы цвели.

Но сердце все так же бьется в груди,

Как в дни, когда нам звенел ручей,

И солнце не может навек зайти

В безоблачном небе любви моей.

Сколько воды утекло, Лорена,

С тех пор как я обнимал тебя,

Я помню твое тепло, Лорена,

Я помню, как сердце билось, любя.

Сколько воды… был цветущий май,

Взбирались мы на покатый склон,

Чтоб видеть закатного солнца край

И слышать далекой церквушки звон.

Как мы тогда любили, Лорена,

Этого не сказать в словах,

И нашим богатством было, Лорена,

То, что придумали мы в мечтах.

Но прошлое не воротишь вспять,

Тень его звать я не стану, нет.

Скажи ему: спи! Не бушуй опять,

Грозная буря житейских бед.

Историю нашей любви, Лорена,

Я не решаюсь и вспомянуть,

Пустые надежды, увы, Лорена,

Жили затем, чтоб нас обмануть.

Но я не стану упрекать

Тебя ни в чем, моя звезда,

И мы бок о бок будем спать,

Так ты сказала мне тогда.

Так ты шепнула в тиши, Лорена,

Твои слова остались со мной —

Нежные струны души, Лорена,

Печально звенят о поре былой.

Но сердцем женским не могла

Ты мне солгать — любила ты,

Судьба нас злая развела,

Жестокий долг разбил мечты.

Ушло это все навсегда, Лорена,

Прошлое в прошлом, былое в былом,

Как быстро уходят года, Лорена,

Мы скоро с тобой навеки уснем.

Но видит бог на небесах,

Что жизнь — лишь часть тропы большой:

Здесь, под землею, к праху — прах,

Но там! Но там! К душе — душой.

перевод Р. Сефа