Свет утренней звезды - [131]
Тайрон, одетый в белую одежду, расшитую золотом, ждал меня у Книги Судеб, возложенной на каменную резную подставку. Наверное, не будь он мне так противен, сказала бы, что правитель Арзарии действительно привлекательный мужчина, а белые одежды очень шли к его смуглому лицу и темным волосам.
Верховный навир, дождавшись, когда жених возьмет меня за руку, стал зачитывать священные аяты. Громкий патетичный голос священнослужителя сладкой патокой разливался в торжественном затишье залы, опутывая меня своей вязкой сетью, как паук, поймавший беззаботную муху. Пустое безразличие убаюкивающей волной легло на плечи, и я отрешенно слушала, как произносит слова брачной клятвы сияющий от счастья Тайрон.
— Согласна ли ты, Эя Лорелин Аурелия, соединить свое сердце, жизнь и судьбу с Тайроном Аэзгердом Видероном? — вопрос навира выдернул меня из меланхоличного оцепенения, в котором я пребывала, и заставил посмотреть в улыбающееся лицо будущего супруга.
Я смотрела на Тайрона, а видела что-то другое: красные лучи, скользящие по белому, как снег, песку, каменное древо с серебряными цветами, золотой дождь, осыпающийся мне на волосы.
— Не делай этого, Эя, — низкий, глубокий голос зазвучал в моей голове, выбив у меня почву из-под ног. Расплывчатые видения и образы поплыли перед глазами, затягивая меня в расползающуюся воронку наваждения.
…Поцелуй меня, синеглазая, и я умру счастливым.
…Ма солле, ма аккантэ, эрэс ма эя.
…Иди ко мне, маленькая моя.
…Эя, прости меня… Не уходи… Пожалуйста.
Шепот обрушился на меня, как ураган. От него не было спасенья. Он заползал мне под кожу, проникал в кровь, шумел в голове. Он мучил меня. Терзал мне душу. Сводил с ума.
— Не-е-ет!!! — закричала я, закрыв руками уши, пытаясь избавиться от преследующего меня морока. — Нет! — выдохнула я в лицо Тайрона, чувствуя, как падает с моих плеч каменная ноша, которую я на себя взвалила.
Подхватив полы юбок, я развернулась и побежала прочь из зала Всех Святых. Я неслась сломя голову, не понимая, зачем и куда я бегу. Я убегала от ненавистной свадьбы, от омерзительного жениха, я бежала от судьбы, и я бежала от себя.
Задыхаясь от бега, я остановилась только тогда, когда поняла, что дальше пути нет: предо мной сверкающим круглым зеркалом простиралось Озеро Жизни. Запрокинув голову к небу, я закрыла глаза, позволяя ветру ласкать мое разгоряченное лицо. Мне сложно было оценить масштаб совершенной мной глупости, потому что в этот миг в моем сердце и голове творилось что-то невообразимое. Моя душа была со мной в раздоре. Она не желала слушать голоса разума.
За спиной, в лесной чаще, послышался нарастающий шелест и звук торопливых шагов — кто-то спешил к озеру, на ходу выламывая кустарник и не разбирая дороги. Я едва не взвыла от отчаяния, понимая, что меня так быстро нашли. Линии силы разомкнулись сами собой, и, смахнув злые слезы, я бесшумно ушла в сумрак, подальше, от преследовавшего меня жениха.
Тот, кто думает, что время способно задушить боль и залечить любые раны, глуп и невежествен. Время лишь дает отсрочку твоим мукам, замораживая боль в ограненный кристалл, для того чтобы в самый неподходящий момент раздавить его безжалостным каблуком, и разлетевшиеся осколки снова впились в слегка поджившие раны. Я так привык жить с незаживающей раной в сердце, что когда ее не чувствую, задаю себе вопрос: — «А жив ли я?».
Иногда боль становится практически нестерпимой, когда нет возможности видеть мою синеглазую тэйру. В такие минуты призраки прошлой жизни одолевают меня, загоняя в глухой угол отчаяния и безнадеги.
Как же тяжело избавиться от груза ошибок, висящих за спиной сломанными крыльями. Та жизнь каждый раз врывается в настоящее, заставляя еще острее ощущать его хрупкость.
— Я знаю этот взгляд, — весело хмыкнул Ольдий, присаживаясь на скалу рядом со мной и по-дружески толкая в плечо.
— И что он означает? — глядя на затихающие в долине вулканы и медленно восстанавливающуюся экосистему мира, мрачно поинтересовался у поддевающего меня друга.
— Страшный диагноз. Врагу не пожелаешь, — захохотал Ольдий. — Бледность лица. Прерывистое дыхание. В глазах тоска. Ты влюбился, Ярл!
Я усмехнулся, медленно перенаправляя силовые потоки и погашая новый фотонный всплеск. — Твои прогнозы немного устарели, дружище.
— Что? Еще хуже? Уже и жениться собрался? — Ольдий прочертил в воздухе знак Элк, выравнивая температуру. — И кто счастливица? Эльга? Дэйна? Рилла?
— С чего ты взял?
— Только слепой не заметит, что они вьются вокруг тебя, словно пчелы, и слюни как на бочку с медом пускают, — хохот Ольдия эхом прокатился по ущелью, ударился о гранитные выступы и звонкими осколками осыпался на самое дно. — Так которая из них?
— Ни та, ни другая, ни третья, — выпустив сгусток энергии, влил его в центр вращающихся пентаграмм. — В этой, прошлой и будущей жизни моей избранницей может быть только одна женщина.
Ольдий изумленно замер, забыв закрепить прорисованную формулу катализатором. — В этой, прошлой и будущей?
— Эй! — возмущенно исправил допущенную магом ошибку. — Аккуратней! Ты чуть не послал всю мою работу вонючему драгу под хвост.
Вы молоды, умны, здоровы, полны сил и надежд? Думаете, что крепко держите руль собственной жизни в своих руках, что можете изменить судьбу только потому, что в вас есть стержень и упорство, способное свернуть горы? Заблуждение. Кто-то мудрый и всесильный все давно решил за вас. Скажете — ерунда? Не стану никого разубеждать. Я тоже так говорила, пока мою жизнь не изменил один-единственный танец…
Стоит ли прощать обидчика, когда благодаря ненависти к нему и желанию убить у тебя есть цель и смысл жизни? Нужно ли отвечать злом на зло, если только жажда возмездия способна заполнить пустоту внутри тебя? Что есть прощение — высшая милость или самая изощренная месть? И знает ли тот, кто переступает черту, что у сладкой мести всегда есть обратная, горькая сторона — уничтожая врага, ты уничтожаешь и свою душу тоже?
Он ненавидит дождь. Он не знает жалости. Он не ведает что такое любовь. Он жестокий темный император. Но однажды, ненавистная стихия, та что всегда только отнимала, решив загладить свою вину, преподнесет ему бесценный дар.
Шарлотта Ривз — законченный скептик и с прагматичным цинизмом смотрит на жизнь. Она не верит в чудеса, не верит в счастье и не верит мужчинам. Ее жизнь — работа, а единственная любовь — «Брайан» седьмого калибра. Оружие, которое никогда ей не лжет, никогда не подводит, и не дает пустых обещаний. Она ничего не ждет от судьбы и давно ничего у нее не просит. Корабль ее жизни планирует выбранным курсом и сворачивать с него не собирается — так думала она ровно до того момента, пока его не поразил точным выстрелом лучший межгалактический снайпер Стэнли Стэнфорд по прозвищу Гвоздь.
Таких, как Бенджамин Хоккинс Третий, называют «золотыми» мальчиками, и говорят, что они родились с серебряной ложкой во рту. Их жизнь расписана наперёд. Им завидуют, подражают. Их всегда окружает богатство и успех. А у таких как Хок Бернс есть лишь один шанс стать звёздным легионером, чтобы написать свою жизнь с чистого листа: просто выжить. Спросите, что общего может быть у отпрыска богатейшего рода планеты Аэртон Бенджамина Хоккинса Третьего и звёздного бродяги, дрэйкера Хока Бернса? Судьба! Та самая, от которой невозможно убежать даже на другой конец Вселенной.
АннотацияСтоит ли прощать обидчика, когда благодаря ненависти к нему и желанию убить у тебя есть цель и смысл жизни? Нужно ли отвечать злом на зло, если только жажда возмездия способна заполнить пустоту внутри тебя? Что есть прощение — высшая милость или самая изощренная месть? И знает ли тот, кто переступает черту, что у сладкой мести всегда есть обратная, горькая сторона — уничтожая врага, ты уничтожаешь и свою душу тоже.
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Отказаться от опасной правды и вернуться к своей пустой и спокойной жизни или дойти до конца, измениться и найти свой собственный путь — перед таким выбором оказался гражданин Винсент Кейл после того, как в своё противостояние его втянули Скрижали — люди, разыскивающие психоконструкторов, способных менять реальность силой мысли.
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
Порой, для того чтобы выжить — необходимо стать монстром… Только вот обратившись в него однажды — возможно ли потом вновь стать человеком? Тогда Андрей еще даже и не догадывался о том, что ввязавшись по просьбе друга в небольшую авантюру, сулившую им обоим неплохие деньги, он вдруг окажется втянут в круговорот событий, исход которых предопределит судьбу всего человечества…
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.