«Везунчик Эндрюс»…
Переборка стояла перед ним как факт, как неуд по экзамену, который лучше бы никогда не видеть. Голос Теда он теперь не слышал, но хорошо представлял, как Принцесса истерит на той стороне. Поднять стенку можно только при полностью активном контуре, для этого надо запустить корабельный движок, который он сам обесточил.
Ну почему ему так не везет всю жизнь?
Мими успокоилась и лизнула его в подбородок.
— Бедолага, — искренне сказал Гейл. — Ты тоже Головастик среди своих?
Собака негромко тявкнула. Гейл погладил ее по голове — может быть, это последняя ласка, которую она в своей собачьей жизни видит, ему не жалко. В конце концов, в идиотской ситуации виноват только он сам. Он сел на пустое кресло, посадил Мими рядом и одобрительно посмотрел на гаснущую осветительную шину — Вайз не дурак, отрубил эту часть отсека от энергоснабжения без всяких сантиментов. Уровень кислорода упал, Гейл сунулся в ящик под сиденьем, где по правилам хранились кислородные маски, предназначенные для внештатных ситуаций в салоне, натянул одну на себя. Мими ткнулась ему в руку холодным носом, и Гейл потратил секунду, чтобы нацепить маску и на нее. Жизни ей это не прибавит, но вдруг она не такая невезучая, как он? Ксенон в шине продолжал светиться остаточным явлением, в этом свете собака в наморднике была похожа на пришельца.
Сколько теоретически времени нужно, чтобы установить взрывчатку и безболезненно смыться? Скажем, пять минут на установку таймера, десять на выход из отсека, еще столько же, чтобы подняться наверх и залезть в спасбот, плюс время на то, чтобы бот отчалил на безопасное расстояние, оно зависит от индивидуальной мнительности. Но куда можно податься на спасботе, если кругом безлюдный космос, а джампа на боте нет?
Он силой вернул себя к мысли, что максимум через пятнадцать минут будет покойником, как тот террорист, чьи ноги торчали из припаркованной между креслами гравитележки. Думать о Полифеме сейчас было как-то глупо. О чем люди думают перед смертью? О душе? О грехах? О близких родственниках?
В наличие души Гейл не то чтобы не верил, но как-то никогда не задумывался об этом. Грехи… А что считается грехом? И что толку о них думать? Мама? Вместо этого у него перед глазами встало лицо Теда, который впервые в жизни не поддержал Гейла, и это больно царапнуло. А вот о чем думал бы, например, Лаудер?
Гейл попытался представить себе Лаудера, размышляющего о своих грехах, и фыркнул в маску — это были две вещи несовместные. Скорее всего, Лаудер был спокоен и уверен в том, что умирает не напрасно. Он ведь спас людей тем, что пошел один к этому Полифему (надо будет потом выяснить, что это за идиотское имя, хотя, когда потом, никакого потом не будет, есть только сейчас), пусть и не знал, что всего на несколько часов продлил им жизнь. Зато он был уверен, что дал людям шанс, и ему не было страшно. И Тед был абсолютно прав, когда настаивал на исполнении приказа, без этого жертва бессмысленна. Нет ничего хуже, чем умирать, зная, что все напрасно. Он, Гейл, не хотел бы, чтоб их идея с переборкой была бесполезной и никому не помогла.
В этот момент в задраенный люк выхода что-то ударило, Гейл почувствовал этот удар даже лопатками. Мими заворчала, Гейл замер — для метеорита слишком слабо и прицельно, а людям откуда тут взяться?
Удар в дверь повторился, и до него дошло — кто-то пытается вскрыть ее с той стороны, взрывая магнитные замки точечными зарядами. У Полифема нашлись сообщники в этом секторе? Или именно тут его и ждали, и он, Гейл, просто ему «вмастил»? Это даже для его невезения слишком. Скорее всего, тот как-то ухитрился передать свои координаты викторианцам, и они прыгнули сюда за ним. Нарушение границы на скачковом движке засекается не сразу, так что у них есть время разделаться тут со всеми оставшимися в живых. Инсценировать какое-нибудь ритуальное самоубийство во славу «Изначальной Галактики» или сунуть каждому в карман компромат, что может быть легче при условии, что кругом трупы?
Гейл поднялся. Врукопашную, конечно, он с абордажниками не справится, но если с той стороны стыковочный модуль, то там кислородная среда. Это значит что?
«Ксеноновая анестезия производится смесью кислорода с ксеноном, — насмешливо сказал Лаудер в его голове. — Необходимая концентрация ксенона в смеси — семьдесят процентов, кислорода — двадцать. Эндрюс, перестаньте смотреть в потолок с убеждением, что ксенон это исключительно лампочка в казарме».
Гейл прикинул кубатуру помещения, достал из подлокотника кресла еще одну маску, забрался на сиденье и ударил по шине с освещением. Стекло легко треснуло, от перепада давления осколки брызнули во все стороны. Газа он не видел, но представлял примерно его концентрацию в воздухе, отсек был совсем небольшим. Выполнить приказ «в салон никого не впускать» — последнее, что он может сделать.
Для себя, для Теда и в память Лаудера.
Он видел, как в приоткрывшуюся дверь проник свет фонариков, и она отошла в сторону, впуская в отсек группу людей. Масок на них не было, и Гейла это несказанно порадовало.
