Сумеречный мир - [9]
– Я тебя умоляю, тебе не нужна акклиматизация после всего, что с тобой было. Ты заслуживаешь нормальной жизни, Дэйзи, раз ты…, – она запнулась и, откашлявшись, продолжила, – … раз ты выздоровела.
В каком-то роде она права. Я неуверенно кивнула, не представляя, как буду чувствовать себя в новом обществе, в другой обстановке, со своими сверстниками…
– И я думаю, что у тебя все будет отлично, – продолжила тетя. – Сегодня я позвоню миссис Гредбори и сообщу, как у тебя обстоят дела и в какую школу ты пойдешь.
Не поинтересовавшись, куда мне предстоит завтра отправиться, я поджала губы, когда имя доктора Гредбори чуть ли не вызвало у меня тошноту – да, иногда мой организм реагировал на одно упоминание о ней таким образом.
– Ей обязательно знать, где я буду учиться?
Джейн, посмотрев на шорты, зажатые между моими пальцами, вынула какую-то футболку и кинула мне. Без лишних вопросов я приняла ее, хотя обжигающее обидное чувство насчет того, что меня, по видимости, считают конченой вонючкой, не покидало меня.
– Да. Ты будешь ходить к психологу, и какое-то время она будет спрашивать у него, как твое состояние. Также тебе следует употреблять таблетки, которые миссис Гредбори выпишет…
Таблетки…
Похоже, от своей старой жизни я не убегу – кошмар будет продолжаться, но уже в иной обстановке.
– Зачем мне глотать лекарства?! – я была на грани срыва. Такое ощущение, что доктор мне не верит, и в ближайшем будущем заберет меня обратно в психушку, где я, в конечном счете, реально сойду с ума. – Я ведь…
«Здорова», – хотела закончить, но Джейн перебила меня, подхватив переполненную чем-то коробку.
– Знаю. Пойми, это нужно для профилактики.
Она загнула за кухонный островок, оставив меня с разинутым ртом. Черт, как мне это надоело! Я же все равно не буду их пить, пусть не… не совсем вылечилась. Точнее, я вообще не вылечилась, и даже если захочу применить кардинальные меры по устранению своего «необычного» недуга, пожалуй, выберу какой-нибудь другой способ.
– А как же, – я закатила глаза. Жжение в голове заставило меня прекратить дышать. Запустив в волосы руку, я почувствовала липкую краску, про которую совсем забыла. – О-о-о, нет…
Джейн выглянула из-за угла. Из ее рта торчал кусочек морковки.
– Что-то случилось? – она изогнула бровь. Из-за смачного чавканья я не сразу разобрала ее слова.
– Сколько я была… в обмороке? – в моих словах явно чувствовался истерический тон. Желания подойти к зеркалу и ужаснуться, как я выгляжу и что стало с моей длинной шевелюрой – абсолютно не было.
– Несколько минут, но ты еще где-то тридцать минут пыт…
– … о, срань господня, – взвизгнула я, со всех ног помчавшись в ванную. Краску нужно было держать двадцать минут для нужного оттенка, но никак не дольше. После цвета древесной коры следовал оттенок темной дождевой земли (ну, как мне довелось узнать), который по представлениям катастрофически не шел мне.
Юркнув в ванную комнату, я совершенно не обратила внимания на бардак, созданный по моей вине, а про ту галлюцинацию и вовсе забыла – шаталась ли она неподалеку или нет – я плевать хотела. Метнувшись к зеркалу против своей воли, я увидела девушку, чье лицо не фонтанировало гормонами радости. Ну, выражение моей физиономии, пусть она была заляпана пятнами от краски, не играло большой роли, как волосы, где я надолго оставила красящее вещество – они выглядели по-настоящему ужасно. Ладно там они спутались, потому что шика расплелась, но тот факт, что они могут начать выпадать – меня просто убивал.
– Ох, точно… твоя голова, – Джейн застыла в проеме, прикрыв рот ладошкой.
Все было действительно так плохо?…
– Что, я теперь стану лысой?
– Ну…
– Замечательно, – захныкала я, направляясь к ванне, где недавно сделала грязное дельце.
Видимо, на мне клеймо аутсайдера. У нормального человека не бывает столько неприятностей в один лень.
– То есть, я не знаю. Я сама-то ни разу не красилась, но слышала, что краска очень вредна для волос.
Она меня хочет так утешить? Что ж, извольте заметить, хреновенько у нее получается это…
С видом виселика я опустилась на коленки возле ванны и, склонив голову, включила воду. Джейн внимательно наблюдала за моими действиями, прикусив ноготь, а я тем временем с округленными глазами смывала адское вещество с волос. Закончив, я на ощупь нашла полотенце и, обмотав им шевелюру, потопала к зеркалу. По крайней мере, радовало одно – волосы не выпадали, когда их мыла. Надеюсь, с цветом тоже обойдется…
Но не тут-то было. Я всегда знала, что Фортуна не на моей стороне, и в сотый раз в этом убедилась, когда стянула мягкое полотенце и уставилась в заляпанное зеркало. Девушка, которую я видела, выглядела так, будто окунула голову в нефть. Самое паршивое, что она являлась мною. Черт в квадрате. Мне стоило бы пищать и ныть из-за неудачного оттенка, превратившего меня в уголек, но в горле стоял такой горький ком, что мне пришлось промолчать.
Джейн подплыла ко мне с натянутой улыбкой. Ее тонкие пальчики сжали мои плечи, успокаивая – да, я ныла. Реально ныла. Даже не знаю из-за чего больше: из-за того, что моя жизнь – полное дерьмо или из-за того, что не повезло с покраской волос.
Ее жизнь – цепочка скучных, однообразных событий. Она привыкла не получать того, чего хочет. Неуклюжая Скайлер Грейс, пытающаяся найти ответы на загадки своего прошлого, однажды сталкивается кое с кем, кто переворачивает ее жизнь вверх тормашками и превращает в сущий Ад. Самоуверенный, самовлюбленный Габриель Эйнсфорд – тот, из-за кого Скайлер начинает еще больше ненавидеть свою жизнь, становится для девушки настоящей занозой в заднице. Они постоянно сталкиваются на улицах, случайно встречаются, отчего у Скайлер появляется мысль, что Габриель «ненароком» ее преследует.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.