Судьба одной карты - [15]

После переговоров был заключен мир. Хан целовал Коран, клянясь в том, что «никакого зла русскому отряду не учинит». Черкасский же клялся на кресте, что прислан от царя послом для мирных переговоров. Он передал Шир-Газы царскую грамоту. Несмотря на дружелюбный характер переговоров и заключение мира, Шир-Газы стал требовать у Черкасского выдать ему Ходжу Нефеса, чтобы казнить его за то, что указывал дорогу. Черкасский велел спрятать Нефеса в телегу, покрыть епанчей и приставить к нему четырех караульных. В телеге Ходжа Нефес пробыл несколько суток.

24 августа хан должен был направиться в Хиву. Он предложил Черкасскому следовать вместе. Черкасский согласился. С ним пошло 500 солдат, остальная часть отряда шла позади. После трех дней пути остановились лагерем у озера Порсу, в двух днях езды от Хивы.

Хан пригласил Черкасского к себе в палатку и сообщил, что разместить все войско в самой Хиве невозможно, так как не хватит помещений и продовольствия. Он предложил разделить отряд на пять частей и развести на квартиры в ближайшие к Хиве города.

Нет сомнения, что Черкасский не питал доверия к миролюбивым заверениям хана — для этого имелось достаточно оснований. Трудно было поверить, что нападение хивинцев произошло без его ведома. Настораживало требование Шир-Газы выдать Ходжу Нефеса. Но отвергнуть предложение о разделении войска значило бы проявить недоверие к хану. Это могло нарушить мир, достигнутый с таким трудом. «И по тому мирному состоянию и по договорам и по просьбе хивинского хана, а за умалением у него князя Черкасского провианта, отдал имеющихся при своей команде государевых служилых людей для прокормления», — так рассказывал участник похода астраханский подьячий Михаил Волковоинов о вынужденном решении Черкасского разделить отряд[19].

Находясь у Шир-Газы, Черкасский послал в русский лагерь приказ разделить отряд на пять частей и идти на квартиры с хивинцами. При себе он оставил только двести солдат. Начальник лагеря майор Франкенберг не поверил такому распоряжению и, заподозрив недоброе, поехал к Черкасскому сам. Тот подтвердил свое приказание.

Солдаты и казаки разделились и пошли за хивинцами в разные стороны. Вскоре сопровождавшие эти отряды хивинцы связали русских, отняли оружие и амуницию. Многих тут же убили, остальных взяли в плен.

Черкасский и сопровождавшие его офицеры Михаил Заманов и Кирьяк Экономов верхом поехали к хану. Когда они подъезжали к шатру, Шир-Газы вышел из него. По его знаку хивинцы схватили спутников Черкасского, раздели донага и стали рубить их саблями, затем отрубили обоим головы. «И те де их казни хивинской хан видел, — рассказывает Алтын Усейнов. — А господин де князь Черкасской, сидя на лошади у шатра его ханского, ему хану стал говорить — для чего они присланных с ним рубят, понеже он прислан от царского величества послом, а не войною, в чём де он хан и хивинские его люди, что над ними зла никакого не чинить целовали куран».

О том, какая участь постигла самого Черкасского, рассказывает другой очевидец событий — Ходжа Нефес: «А потом вывели из палатки господина князя Черкасского и платье все с него сняли, оставили в одной рубашке и стоячего рубили саблею, и отсекли голову».

Эта страшная расправа произошла в последних числах августа у озера Норсу, расположенного в 108 километрах от Хивы.

План захвата русского отряда хану подсказал его казначей Досим-бай, посоветовав добиться успеха не силой, а хитростью. Закончив свое черное дело, Шир-Газы вместе с войском пошел по направлению к Хиве.

Через две недели после возвращения в Хиву хан велел вывести всех пленных на главную площадь, где должна была совершиться их казнь.

К счастью для пленников, высшее духовное лицо в Хиве — айхун возмутился поступками хана. Он не побоялся сказать ему, что русских взяли не в честном бою, а обманом и клятвопреступлением, и потребовал не усугублять зла, сохранив пленным жизнь.

Хан не решился противоречить айхуну, казнь была отменена. Немногих людей отпустили на свободу, большая часть осталась в плену. Головы Михаила Заманова и Кирьяка Экономова повесили за городом на виселице. Голову князя Черкасского Шир-Газы послал в дар бухарскому хану. «Подарок» был отослан назад с вопросом, «не людоед ли хивинский хан?» [49, 60].

Все, что мы знаем о хивинском походе и его горестном конце, стало известно благодаря тому, что нескольким его участникам удалось уйти из плена осенью 1717 г. Этимилюдьми были яицкие казаки Федор Емельянов и Михаил Белотелкип, татарин Алтын Усейнов и одно из главных действующих лиц этой трагической эпопеи — туркмен Ходжа Нефес.

В октябре 1717 г. всех четверых допрашивал казанский губернатор Петр Самойлович Салтыков. Изложение событий похода в их показаниях совпадает почти полностью (за исключением некоторых подробностей).

После допроса в Казани трое из них — Ходжа Нефес, Михаил Белотелкин и Алтын Усейнов — были направлены в Петербург для вторичного допроса в Правительствующем сенате. Здесь они дали показания в ноябре 1717 г., затем Ходжа Нефес вернулся в свой улус, а Белотелкин и Усейнов — в Гурьев.

Как же удалось этим четверым свидетелям гибели экспедиции бежать из плена?