Стражи империи: хроники Чрезвычайного отдела - [121]

Солнце только лишь коснулось своими лучами плоских крыш Вудуристана, а скотий рынок уже бурлил ажиотажем. Не правильно было бы его назвать исключительно верблюжьим. На широком, вытоптанном и заваленном навозом пустыре имелась целая прорва разнообразной скотины: от облезлых курей и гусей, до коз и коров. Руперт хотел найти слона, но так и не высмотрел, хотя и старался, на, что Тристан веско заметил, что они, вообще‑то на работе, а не в зоопарке.

Народу на рынке тоже была целая прорва. Купцы, покупатели, карманные воришки и просто праздно шатающиеся зеваки. Иногда попадались стражники, но редко. При всем при этом орали все и скотина и народ. Гвалт стоял такой, оставалось только удивляться, как тут еще умудряются совершать сделки.

Благодаря тому, что эльфы на этот раз были одеты по местному в просторные шаровары и полосатые балахоны, а волосы их были закрыты клафтами, они привлекали гораздо меньше внимания, чем вчера. Малуэр высказал предположение, если бы они еще и лица чадрами занавесили, то их вообще бы за своих приняли. Норин заметил, что не такая это и плохая идея. При этом они, все вчетвером, старались не отставать от Клима, который локтями и матюгами на местном языке прокладывал дорогу в общей толкучке. Они побывали уже у двух торговцев верблюдами, но Рэриху товар не понравился и он продолжал искать. Эльфам оставалось лишь довериться его опыту и чутью, попутно следя за своими кошельками.

Наконец отставной капитан нашел верблюдов, которые, по его мнению, подходили для поездки в пустыню. Но вот цена, не лезла ни в какие ворота. Норин наклонился к уху Рэриха и негромко заметил, что хаффлинг с ней с ценой. Империя оплатит все расходы, хоть того дороже, главное побыстрей, но толстяк ничего и слушать не хотел. Пока он торговался с хозяином верблюдов, пытаясь сбросить цену, к троице юных лейтенантов пристал какой‑то бродяга, пытаясь всучить кого‑то, отдаленно напоминающего осла.

Наверное, это и было когда‑то ослом. Лет десять назад. Бедной животинке уже давно было пора упокоиться в какой‑нибудь канаве или на худой конец в казане этого самого нищего, но «купчишка» решил, что, видимо, его выгодней продать. Тристан жестом дал понять, что: «нет, спасибо, такого богатства своего хватает». Но торгаш и не думал отступать. Разглядев, что перед ним иностранцы, он начал предлагать уже себя, только не в качестве осла, а, сначала, в качестве проводника, потом носильщика, потом слуги, потом персонального чесальщика пяток.

— Моя Мерлок, моя хороший слуга. — Расхваливал он сам себя на плохом имперском.

— Гляньте, да это же тот самый попрошайка, который еще в аэропорту к нам приставал. — Узнал его Рупперт.

— Чёта подозрительно, он второй день возле нас ошивается. — Насуровил брови Малуэр. — Может он шпионит за нами. — И повернувшись к лапочущему Мерлоку, сурово спросил. — Ты шпионишь за нами? Признавайся, ты шпион?

То ли брови у чернявого получились очень грозные, то ли металл в голосе отливал неподдельной суровостью, но Мерлок враз замолчал, пару мгновений удивленно хлопал глазами на нависших над ним эльфов в бедуинских одеждах, после чего, задом расталкивая толу, упятился восвояси и скрылся из глаз, вместе со своим ослом.

Малуэр усмехнулся и хлопнулся ладошкой с Руппертом.

— Чем вы тут занимаетесь? — строго спросил Норин, вместе с Рэрихом, подходя к молодежи. В каждой руке у них обоих в поводу шло по верблюду. А у Клима, так целых два. — Идемте, мы и так потеряли слишком много времени.

Но сколь ни торопился Норин, но выехать из города удалось только к обеду. Пока собрали все пожитки, пока навьючили ими верблюдов…

Забраться на этих самых верблюдов оказалось тоже делом не простым. Без приключений тут не обошлось. Ловчее всего это получилось и толстенького Клима. Пусть не ласточкой, но вполне изящно, он устроился на своем корабле пустыни и уже оттуда наблюдал, как молодежь взбирается на своих верблюдов. У Рупперта, к примеру, это получилось только с третьей попытки. В первый раз он не попал в стремя, во второй почти забрался, но переборщил и сверзился с той стороны. В третий раз получилось почти идеально, но в самый последний момент, он зацепился бляхой от ремня и повис животом поперек верблюда, как мешок с опилками.

— Вот потому бляха так и называется. — Философски заметил Норин. Подперев щеку, он наблюдал со своего верблюда, как старший Самисэри и Малуэр помогают рыжему, наконец‑таки угнездиться меж двух горбов.

Когда же все наконец‑то оказались в седлах, маленький караван двинулся в путь. Клим Рэрих, выступая в должности проводника, заметил, что по‑хорошему, стоило бы отправляться на закате. Скоро солнце войдет в зенит и начнет жарить нещадно, но Норн ничего и слушать не хотел. Они, по его мнению, потеряли и так очень много времени. Бывший капитан возражать не стал и вывел караван через западные ворота города.

Собственно говоря, ворота — это все, что осталось от городской стены. Сама стена была разрушена в эпоху колониальных войн, когда Вудуристан принадлежал еще не империи. Этот край раз шесть переходил из рук в руки, в итоге достался империи, а потом обрел независимость. Ворота — это все, что осталось от той эпохи, их берегли как главную местную достопримечательность, каждый вечер закрывали и каждое утро открывали, даже стражу ставили, хотя Рупперту было непонятно для чего сторожить голые ворота без стены. Неужели, так боятся, что деревянные створки на дрова растащат. Не только створки, но и кирпич вполне хороший строительный материал, напомнил Клим. Тристан, Рупперт и Малуэр на это лишь хором подивились предприимчивости вудуристанцев.