Майский жук, торопливо перебирая лапками, спешил поскорей перебраться через проезжую часть. Слишком неуютно ему здесь становилось. Какая нелегкая вообще его сюда занесла, он, наверное, и сам не знал.
Когда жук проползал мимо Норина, тот глубже затянулся сигаретным дымом и выпустил его в насекомое. Майскому не понравился пусть и дорогой, но вонючий, как последний хафлинг табак, и он резко сменил траекторию, устремившись подальше от вредного эльфа.
Норин усмехнулся одним уголком губ и снова сделал затяжку. На этот раз он выдохнул дым вверх, в задумчивости разглядывая серое, как во всех мегаполисах, небо. Несмотря на весеннюю слякоть и промозглый ветер, так и норовивший забраться под воротник, Норину было уютно на душе. Скоро лето. Можно будет махнуть куда‑нибудь в отпуск на море. Интересно, Профессор отпустит их с Дунканом в отпуск разом. Надо будет упросить, а то одному валяться на пляже не интересно, а Дункан точно скучать не даст. Ему видать, в детстве не один десяток шил скормили и они у него до сих пор из одного места лезут.
Эльф сидел на корточках, прислонившись спиной переднему крылу патрульной машины, возле самого колеса и с наслаждением курил. Впервые за сегодняшний день. С самого утра денек выдался настолько сумасшедшим, и вот только теперь нашлась минутка для дурацкой вредной привычки, которую уже давно пора бросать. Вот прямо сейчас, осталось только докурить сигарету и бросить.
Хорошо‑то как.
Норин расслабился и позволил себе вволю размышлять на совершенно отвлеченные темы. Например, о том, кто в отделе ворует кофе из кофе‑машины. Он утром лично засыпал свежий, а в обед уже ничего не было. Все вымели, чуть ли не веником. Это явно из какого‑то соседнего отдела. Наверняка, кто‑то из леприконов. Эти мохнатые твари тащат все, что плохо лежит, от канцелярской мелочи до ксерокса. А если лежит хорошо, то они переложат, чтобы лежало плохо и все равно сопрут. Тут только один способ борьбы с подобным вредительством — Профессору надо жаловаться. Он им уши‑то пооткручивает.
Хотя, можно еще поставить липучку. Кажется, в магазине через дорогу продаются такие. Можно, конечно, попробовать дустом, но, во‑первых, поднимется скандал по поводу ущемления прав малых народов, а во‑вторых, завхоз дуста все равно не даст. Жадный, как гном с похмелья, хотя и человек.
Норин уже давно понял, эти две расы — гномы и люди больше всего друг на друга походят. Пожрать, нагадить и обжулить — вот самые схожие их качества.
Возможно, Норин еще поразмышлял бы на тему социальной уживчивости рас в империи, но неожиданно его уединение прервали самым нахальным образом. Раздались два новых выстрела и откуда‑то сверху, лихо, перемахнув через машину, плюхнулся Дункан. Сполз спиной по дверце машины, пригузняясь на грязный асфальт и осторожно обернулся, выглядывая из‑под зеркала заднего вида.
— Их там всего трое. — Взволнованно сообщил он. — Четвертого сами же в пылу перестрелки и укокошили. А из уцелевших я одного ранил наверняка.
— Это хорошо. — Спокойно ответил Норин. Прищурившись на ближайшую мусорную урну, он живописным щелчком отправил в нее окурок. — Оргусу и его ребятам будет меньше работы.
— Да причем здесь Оргус?! — воскликнул Дункан, всплеснув руками, в одной из которых был табельный «единорог». — Мы и сами не дети, прекрасно справимся и без помощников.
— Нет, не справимся. — Все так же спокойно возразил Норин. — Там семь заложников из них два ребенка…
— Так мы ж аккуратно. — Начал было Дункан, но Норин так на него посмотрел, и тот сам понял, какую глупость он сморозил.
— Сидим и спокойно ждем, пока подъедет подкрепление. Сами никого штурмовать не будем. — Прежним ровным тоном проговорил Норин, осторожно выглядывая из‑за машины и осматривая опустевшую улицу. — А ты сидишь возле меня и не устраиваешь никакой самодеятельности. Это приказ.
— Слушаюсь, товарищ начальник. — Буркнул Дункан, ставя пистолет на предохранитель и засовывая его себе под мышку, в кобуру. — Все‑таки можно было и самим злодеев укоротить. Мы же вроде не дети и поддержка у нас имеется.
Дункан кивнул в сторону трех кентавров из уличной милиции, топчущихся в отдалении и не пускающих праздных зевак за ограждения из желто‑черной полиэтиленовой ленты.
— Их работа — улица. — Коротко отрезал Норин. — копытным не с руки гарцевать по пересеченной местности ресторана.
Больше он ничего не добавил. Высунувшись из‑за своего укрытия, Норин бегло оглядел перекресток. Хоть это был, практически, исторический центр столицы, улица оказалась пуста. Когда завязалась перестрелка в одном из многочисленных уютных ресторанчиков, народ, как жители города, так и его гости, поспешили покинуть окрестности. Кто‑то с визгом, кто‑то — молча, но все поспешно. Подоспевшие кентавры из дорожной милиции, по приказу Норина, перекрыли квартал и никого не пускали. Но существовала одна серьезная проблема. В том самом ресторанчике остались посетители, которые моментально, неожиданно для самих себя, переквалифицировались в заложников. Выбора не оставалось, пришлось вызывать спецназ.
Нет, конечно же, можно воспользоваться советом Дункана и с голой грудью ринуться вперед на штурм, а потом в центральной газете будет очень красивый некролог, а Профессор на похоронах будет говорить трогательные и возвышенные слова. Ничего из этого Норина не прельщало. Он никогда не совершал необдуманных поступков и всегда тщательно планировал любую операцию. Именно поэтому у него уже два ордена за отличную службу, куча благодарностей в личном деле и погоны майора на плечах. А Дункан так и пробегает в капитанах до пенсии, если не изменит своего отношения к делу.
