Страшно ли мне? - [41]
Вена, чай, освещенные залы, серебряные щетки для волос, принадлежавшие Сиси, потайные двери ее спален, Пратер, красные звезды. Пирожное из венской кондитерской. Когда мы поедем домой?
Опять эта комиссия. С тех пор, как меня включили в комиссию «год за два», снова преследуют кошмары. Все эти могилы, матери погибших героев, вся эта кровь, эти страдания родной земли. Эта ложь.
Мы сидим здесь уже семь часов. Каждому, кто был в партизанах, или подполье, или помогал Освободительному фронту, при расчете стажа для пенсии эти годы будут учитываться вдвойне. Мы выслушиваем рассказы людей, и, по крайней мере, половина — неправда. Что сказать? Промолчать?
«Давайте завтра встретимся и поговорим об этих людях», — предлагает Милан.
«У меня голова лопнет от всего этого. Завтра не смогу».
«Тогда в воскресенье».
«Хорошо, в воскресенье», — соглашаются все.
В воскресенье я хотела бы поспать, поспать, поспать. И прогуляться с детьми до пруда.
Поздно вечером возвращаюсь домой. Мама и брат не спят. Рада, что они на ногах. Его все равно еще нет.
«Что с тобой?» — спрашивает брат.
«Да вот, думаю, если бы в войну добровольцев было столько же, сколько сейчас тех, кто требует засчитать им год за два, мы бы расправились с врагом за три дня».
Мамин гуляш, как всегда, великолепен.
Она ждет меня в саду. Бледненькая и худенькая.
«Мама, я хочу отпраздновать день рождения. Можно пригласить друзей на день рождения?»
«Я не могу, я так устала. Извини».
Молча кивает, берет меня за руку, и мы идем в дом.
Его еще нет. Опять его нет.
«Спокойной ночи», — произносит дочь и закрывается у себя в комнате.
В последнее время читает запоем. Я знаю, что у нее за полночь горит карманный фонарик. Через силу глотаю суп, оставшийся от обеда. Не слишком ли много я требую от ребенка? Понимания. Постоянно. Часто кричу на нее ни за что. Например, если день выдался такой, как сегодня.
В лабораторию вдруг пришла партийная комиссия. Нет-нет, да и заявятся посмотреть, как я работаю.
«И восхититься», — как сказал один.
Смеюсь. Думают, я с луны свалилась. Вскоре становится известно, что моей лаборатории обязательно нужен начальник, чтобы я могла спокойно заниматься научной работой. И начальником предлагают назначить того самого типа, что во время моего траура явился к нам в квартиру за картинами и коврами, да еще и вытянул у меня припрятанную картину. Ту, «для Тито».
«Дорогие мои, оставьте меня в покое. Почти все архивные партийные документы я вам спасла. Без начальника. Если не отстанете с идеей о начальнике, то я пойду к Матии. Я вполне серьезно».
Конечно, сейчас я, насколько это вообще было возможно, отошла от активной политической деятельности, только вот они забыли — я еще кое-что могу, если захочу.
Стучу в дверь дочкиной комнаты.
«Мы можем в субботу устроить вечеринку, если хочешь».
«Нет, правда, не надо. Не надо», — говорит она, и лицо заплаканное.
«Все хорошо. Спокойной ночи».
Ищу остатки пряжи. К субботе хотя бы свяжу ей кофточку. Такую, с собачками, птичками, грибочками, домиками, солнышком.
Ума не приложу, как все это собрать под одной крышей. Работу, детей, партию, а еще его вечно нет дома. Если сейчас расплачусь, — всё, конец.
Сегодня дочка заупрямилась.
«Больше не пойду. Не пойду», — плакала она.
Ни она, ни я этого не понимаем. Когда ребенок говорит «нет». До сих пор я говорю своей матери «вы», а она до сих пор боится своего отца. А этот ребенок нам сопротивляется, говорит, что с нами не пойдет.
«Это же памятный день бригады твоего отца», — уговаривает она девочку.
Дочка сидит на кровати. Сейчас утонет в слезах, думаю я.
«Опять эти бригады, это угощение из требухи, пьяные солдаты. И матери, у которых в войну погибли дети. И рукопожатия. И каждый меня спрашивает, ты такая же умница, как твоя мама. И такая же смелая. И гвоздики, одни гвоздики. Часы ожидания. Эти ваши старые знамена. И все вы пьяные».
Мы переглядываемся. Значит, надо забыть старую историю.
Знала же, что утром в парикмахерскую. Но пока стою у портнихи, которая ушивает мне платье.
«Вы опять похудели», — говорит она.
Как будто оправдывается.
«Какая красивая ткань, — говорит. — В последний раз такую держала в руках до войны».
Этот отрез он привез мне из Греции. Он всегда привозит мне что-нибудь красивое. Каждый раз спрашиваю себя, что еще скрыто в нем. В этом человеке. Он продолжает меня удивлять. Собственно говоря, я его до сих пор по-настоящему не знаю. Но портнихе не скажу, откуда у меня эта ткань. А то будет, как с парикмахершей. Сплетни тут же разнесутся по всему городу. С добавлением новых подробностей. Совсем чуть-чуть. А потом из этой мухи тут же сделают слона.
Ну, что же она так копается. Парикмахерская? Успеваю?
Опять приехал Тито. Привез с собой президента Египта Насера. Мы опять приглашены в резиденцию на озеро Блед. Если скажу, что не поеду, он пригрозит мне разводом.
Могу успеть к парикмахеру?
Сначала мы посмотрим, кто сегодня сидит рядом с Тито, и так оценим политическую ситуацию. А потом послушаем речи о странах-союзницах, о движении неприсоединения, о дружбе между народами. О прогрессе. И бесконечные тосты.
«Готово», — говорит портниха.
Годы гражданской войны — светлое и драматическое время острейшей борьбы за становление молодой Страны Советов. Значительность и масштаб событий, их влияние на жизнь всего мира и каждого отдельного человека, особенно в нашей стране, трудно охватить, невозможно исчерпать ни историкам, ни литераторам. Много написано об этих годах, но еще больше осталось нерассказанного о них, интересного и нужного сегодняшним и завтрашним строителям будущего. Периоды великих бурь непосредственно и с необычайной силой отражаются на человеческих судьбах — проявляют скрытые прежде качества людей, обнажают противоречия, обостряют чувства; и меняются люди, их отношения, взгляды и мораль. Автор — современник грозовых лет — рассказывает о виденном и пережитом, о людях, с которыми так или иначе столкнули те годы. Противоречивыми и сложными были пути многих честных представителей интеллигенции, мучительно и страстно искавших свое место в расколовшемся мире. В центре повествования — студентка университета Виктория Вяземская (о детстве ее рассказывает книга «Вступление в жизнь», которая была издана в 1946 году). Осенью 1917 года Виктория с матерью приезжает из Москвы в губернский город Западной Сибири. Девушка еще не оправилась после смерти тетки, сестры отца, которая ее воспитала.
Рассказ о бойцах-артиллеристах, разведчиках, пехотинцах, об их мужестве и бесстрашии на войне.
Клая, главная героиня книги, — девушка образованная, эрудированная, с отличным чувством стиля и с большим чувством юмора. Знает толк в интересных людях, больших деньгах, хороших вещах, культовых местах и событиях. С ней вы проникнете в тайный мир русских «дорогих» клиентов. Клая одинаково легко и непринужденно рассказывает, как проходят самые громкие тусовки на Куршевеле и в Монте-Карло, как протекают «тяжелые» будни олигархов и о том, почему меняется курс доллара, не забывает о любви и простых человеческих радостях.
Как может отнестись нормальная девушка к тому, кто постоянно попадается на дороге, лезет в ее жизнь и навязывает свою помощь? Может, он просто манипулирует ею в каких-то своих целях? А если нет? Тогда еще подозрительней. Кругом полно маньяков и всяких опасных личностей. Не ангел же он, в самом деле… Ведь разве можно любить ангела?
В центре повествования романа Язмурада Мамедиева «Родная земля» — типичное туркменское село в первые годы коллективизации, когда с одной стороны уже полным ходом шло на древней туркменской земле колхозное строительство, а с другой — баи, ишаны и верные им люди по-прежнему вынашивали планы возврата к старому. Враги новой жизни были сильны и коварны. Они пускали в ход всё: и угрозы, и клевету, и оружие, и подкупы. Они судорожно цеплялись за обломки старого, насквозь прогнившего строя. Нелегко героям романа, простым чабанам, найти верный путь в этом водовороте жизни.
Роман и новелла под одной обложкой, завершение трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго автора. «Урок анатомии» — одна из самых сильных книг Рота, написанная с блеском и юмором история загадочной болезни знаменитого Цукермана. Одурманенный болью, лекарствами, алкоголем и наркотиками, он больше не может писать. Не герои ли его собственных произведений наслали на него порчу? А может, таинственный недуг — просто кризис среднего возраста? «Пражская оргия» — яркий финальный аккорд литературного сериала.
Книгу составили лучшие переводы словенской «малой прозы» XX в., выполненные М. И. Рыжовой, — произведения выдающихся писателей Словении Ивана Цанкара, Прежихова Воранца, Мишко Кранеца, Франце Бевка и Юша Козака.
«Ты ведь понимаешь?» — пятьдесят психологических зарисовок, в которых зафиксированы отдельные моменты жизни, зачастую судьбоносные для человека. Андрею Блатнику, мастеру прозаической миниатюры, для создания выразительного образа достаточно малейшего факта, движения, состояния. Цикл уже увидел свет на английском, хорватском и македонском языках. Настоящее издание отличают иллюстрации, будто вторгающиеся в повествование из неких других историй и еще больше подчеркивающие свойственный писателю уход от пространственно-временных условностей.
Словения. Вторая мировая война. До и после. Увидено и воссоздано сквозь призму судьбы Вероники Зарник, живущей поперек общепризнанных правил и канонов. Пять глав романа — это пять «версий» ее судьбы, принадлежащих разным людям. Мозаика? Хаос? Или — жесткий, вызывающе несентиментальный взгляд автора на историю, не имеющую срока давности? Жизнь и смерть героини романа становится частью жизни каждого из пятерых рассказчиков до конца их дней. Нечто похожее происходит и с читателями.
«Легко» — роман-диптих, раскрывающий истории двух абсолютно непохожих молодых особ, которых объединяет лишь имя (взятое из словенской литературной классики) и неумение, или нежелание, приспосабливаться, они не похожи на окружающих, а потому не могут быть приняты обществом; в обеих частях романа сложные обстоятельства приводят к кровавым последствиям. Триллер обыденности, вскрывающий опасности, подстерегающие любого, даже самого благополучного члена современного европейского общества, сопровождается болтовней в чате.