Страна коров - [125]

– Как и все остальные мы, что прибыли на ту же самую автобусную остановку!

– Именно. Вот только могу поспорить, что у меня спина после путешествия болела сильнее.

(При этом несколько человек за столом – впервые, – похоже, почти незаметно кивнули, с ним соглашаясь.)

– Позвольте угадать, – сказал я. – Прибыв на временную автобусную остановку, вы сидели и ждали своего медленного транспорта в кампус? Вам велели, как некогда говорили и всем нам, ждать на остановке, покуда вас кто-нибудь не подберет? И после необременительного ожидания подле старых железнодорожных путей, разбитой телефонной будки и афишки грядущего концерта рэгтайма на своем грузовичке подъехал доктор Фелч и забрал вас?

– Нет, не забрал.

– Не забрал?

– Нет. Но это ничего. Я к такому привык. Мы к этому привыкли. В тот день меня не забрал никто. И вот так из самого заднего ряда в автобусе я выбрался в палящий зной начала августа, а там уже покинул удобство временной автобусной остановки и прошел мимо продмага, где еще играла гармоника, по шоссе и через городок Разъезд Коровий Мык, мимо холмистых полей хлопка и табака, мимо ранчо «Коровий Мык» в самом своем расцвете, мимо коров, лошадей и намалеванных лозунгов, мимо музея и тюрьмы, и почтового отделения с приспущенным флагом – всеми тринадцатью полосами и двадцатью восемью звездами, – что безжизненно висел в мертвом воздухе, словно труп, привязанный к дереву, и наконец я перебрался через очередной безводный канал, перешагнул железнодорожные рельсы по грунтовой дороге, что привела меня к главному въезду в колледж. Было пыльно, жарко, и когда я наконец достиг этого мига во времени и пространстве, мне хотелось пить, я устал и ослабел. Я был изможден. И так вот, сражаясь с собственными трудностями, я подступил к самому краю кампуса. И что, по-вашему, увидел я, приближаясь к воротам, что ввели бы меня в сам кампус? Что именно, как вы считаете, увидел я первым, прокладывая себе путь ко входу в этот новый мир, что станет моим будущим на много последующих поколений?

– Вы увидели знак, приветствующий вас в общинном колледже Коровий Мык! Деревянный транспарант, напоминающий нам, что наш сельский колледж – место… Где Сходятся Умы!

– Полагаю, знак этот я действительно мог заметить где-то по пути. Но нет – говоря правду, первым, что встретилось мне при входе в колледж, была тяжелая деревянная рука, преграждавшая мне этот вход. А затем с рукою рядом – Тимми. Он вышел из будки, чтобы отогнать меня.

– Тимми вас отогнал?

– Да. Тогда еще я не знал, как его зовут. И он уж точно не знал моего имени. Поэтому я улыбнулся ему и сказал: «Здрасьте, сэр». А он просто вскинул руку и спросил: «Чего-то надо?» Я сконфуженно сообщил ему, что прибыл преподавать в колледже, что меня наняли, в глаза не видя, по итогам единственного телефонного собеседования, что резюме у меня безупречно и что я, вообще-то, новый преподаватель афроамериканских исследований и соискатель штатной должности, и вот он я, собираюсь войти в кампус точно так же, как мои штатные собратья вступали в общественный дискурс столько лет до меня. «Что-то не похож ты на соискателя штатной должности…» – сказал он мне. (Далеко не впервые приходилось мне сталкиваться с таким вот.) Но я лишь проглотил оскорбление. И когда показал ему программу своего курса и удостоверение личности с недавней фотографией, он убедился в чистоте моих намерений и поднял деревянную руку, чтобы меня впустить…

– Так вы, стало быть, вошли в общинный колледж Коровий Мык пешком?

– Верно. И, проделывая путь по длинной эспланаде, ведущей к жилому комплексу преподавателей, миновал полицейский эскорт, сдерживавший глумившиеся толпы. По одну сторону эспланады расположился ряд национальных гвардейцев с примкнутыми штыками и дубинками, а по другую – строй федеральных войск и демонстранты, размахивавшие плакатами и транспарантами и скандировавшие лозунги, направленные в мой адрес. Тогда, видите ли, была другая эпоха, и тогда все по-прежнему наивно верили, что раздельное может и впрямь быть равным. Эта полномасштабная война была уместным ответом на большинство вопросов. Тогда еще мир был чист и невинен, и по-прежнему казалось, будто пылесосы действительно означают прогресс, что просвещенное своекорыстие может быть просвещенным, а ядерная энергия поистине станет волной будущего. И, однако же, вот – как все эти студенты, так и преподаватели протестуют против войны, что еще продолжается, осыпают бранью ядерную электростанцию, возведение которой предлагается у реки Коровий Мык, где раньше было индейское селение…

Человек умолк.

– Извините… – смущенно произнес он. – Я перетянул дискуссию на себя?

– О нет, – ответил я. – Это было бы до крайности парадоксально. Продолжайте, пожалуйста. Я ценю, что вы спасли мою фокус-группу. А кроме того, сейчас только самое начало третьего. И, как я сказал раньше, мы пробудем здесь столько, сколько для этого потребуется…

Человек оглядел своих коллег за столом – те лишь смиренно пожали плечами – и затем продолжил:

– Ну да. В общем, колледж в те дни был совершенно другим местом. Тогда еще, следует помнить, здесь не было столько проектов Димуиддлов. Кампус был еще мал и экономически замкнут. Не было плавательного бассейна. Не было пеликанов. Война, как все надеялись, все это изменит. И предполагаемый ядерный реактор принесет больше энергии в кампус, чем мы бы иначе надеялись когда-либо обуздать. Невзирая на риски – да и что в этом могло быть рискованного вообще-то? – ядерная энергия, постепенно понимали мы, поистине