Стихотворения - [166]
1. Фелица — персонаж од Г. Р. Державина; под этим именем подразумевается императрица Екатерина II.
2. Персидская сирень — сорт духов. «Двенадцатая ночь» — не только название комедии Шекспира, но также и сорт духов. Псаломские лани. См.: «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!» (Пс. 41, 2).
3. Подробный анализ ст-ния см.: Malmstad John E. «You Must Remember this»: Memory's Shorthand in a late Poem of Kuzmin // Венский сборник. С. 115–140. Альбер — см. примеч. 444. «Ганец стрекоз» — оперетта Ф. Легара (ср. рец. Кузмина // «Красная газета». Веч. вып. 1924, 6 декабря).
5. В книге и беловом автографе ст-ние заменено 8 строками точек. Опубликовано: ССт. С. 695. — Ахматова и Кузмин. С. 295. Печ. по автографу Кузмина в экземпляре книги, подаренном А. Ивичу (Арх. А. Ивича). Ст-ние связано с воспоминаниями об аресте Ю. И. Юркуна в 1918 г. после убийства М. С. Урицкого Л. И. Каннегисером, с которым Кузмин и Юркун дружили (см. наиболее обстоятельную до сих пор статью: Морев Г. А. Из истории русской литературы 1910-х годов: К биографии Леонида Каннегисера // Минувшее. Исторический альманах. М.; СПб., 1994. [Вып.] 16. Баржи затопили в Кронштадте. Имеются в виду ходившие слухи о затоплении барж с заложниками. Расстрелян каждый десятый. По свидетельству О. Н. Арбениной, во время пребывания Юркуна в заключении расстреливали «через восьмого». Казармы на затонном взморье. Юркун содержался в Дерябинских казармах на берегу Галерной гавани. Подробнее см.: Морев Г. А. Из комментария к текстам Кузмина // Шестые Тыняновские чтения: Тезисы докладов и материалы для обсуждения. Рига; М., 1992. С. 25–30.
6. Файка — собака Кузмина и Юркуна. См.: «Сегодня автомобилем убило Файку. Не раздавило, а убило без капли крови. Она еще, крутясь, побежала, свалилась. Не визжала, не лаяла, не пищала. Когда Вероника Карловна <мать Юркуна> рассказывала в слезах об этом, на меня нашел ужас. Юр. <Юркун> спал. Что это? Первый, слабый удар с продолжением или козел отпущения? М<ожет> б<ыть>, беда, бродившая вокруг нас, этим и ограничится, а м<ожет> быть, вырвала наиболее доступное и дальше будет преследовать» (Дневник, 26 июня 1925). Ср. также: Ратгауз. С. 58–60.
7. А тридцать — Рубикон. В 1925 г. Юркуну исполнилось 30 лет.
Пальцы дней>*
Белового автограф — РГАЛИ. Другой беловой автограф с датой: 7 окт. 1925 — АЛ. Черновой автограф с той же датой — РГАЛИ. Отождествление дней недели с планетами и богами римского пантеона (а через это, в некоторых случаях, и с металлами) восходит к античности. Черемшанова (в замуж. Ельшина) Ольга Александровна (1904–1970) — поэтесса и чтица. Кузмин написал предисловие к единственной ее книге стихов «Склеп» (Л., 1925) и посвятил ей ст-ние 669. Подробнее о ней см.: Никольская Т. Л. Тема мистического сектантства в русской поэзии 20-х годов XX века // Ученые записки Тартуского ун-та. Тарту, 1990. Вып. 883. С. 160–165, 168; Никольская Т. Л. Поэтическая судьба Ольги Черемшановой // Лица: Биографический альманах. М.; СПб.; 1993. Вып. 3. С. 40–48 (в приложении — стихи Черемшановой).
1. Пронзает школьникам петух. Ср.: «Дети! В школу собирайтесь, — Петушок пропел давно!» (Л. Н. Модзалевский, «Приглашение в школу» // Русская поэзия детям. Л., 1989. С. 151).
3. Ст-ние основано на отождествлении различных функций Меркурия-Гермеса с персонажами иной религиозной и мистической традиции, несущими те же функции. Никола, т. е. Николай угодник, был, подобно Меркурию, покровителем «плавающих и путешествующих». Офеня, т. е. мелкий розничный торговец. Гермес был покровителем купцов, и в этом качестве ему соответствовал архангел Михаил, Поэтам нагоняешь сон. Гермес был богом сна и сновидений. Связываешь несвязуемое. В алхимии Меркурий — планета превращений, а соответствующая ему ртуть играла в алхимическом делании важнейшую роль. Изобретать ты учишь. Среди функций Гермеса-Меркурия было и покровительство изобретателям.
4. Советник тайный Гете. См. примеч. 407. Кольцо и якорь — масонские символы.
5. В беловом автографе АЛ разночтение в ст. 2: «Кто благую весть поймает» и в ст. 10: «На море дымятся флоты». Скрижали. Ср. библейскую легенду о скрижалях, данных Господом Моисею для народа Израиля (Исх., гл. 32). Благая весть — дословный перевод слова Евангелие. Вес и мера. См. примеч. 52–60 (4).
6. Если предыдущие ст-ния были основаны на традиции, восходящей к латинской, то в данном ст-нии речь идет о субботе еврейской, что подчеркнуто приметами традиционного еврейского быта (фаршированная щука, чеснок) и намеком на традиционное обилие детей в еврейских семьях. Гут нахт (идиш) — спокойной ночи.
7. Сон, выдуманный Сера и Лафоргом. Речь идет о картине Ж. Сера «В воскресенье после полудня на Иль де ля ГрандЖатт», а также ст-ний Ж. Лафорга, одинаково называющихся «Воскресенья». Ср. воспроизведенные мемуаристом слова Ю. Юркуна: «Мое последнее увлечение — это художник Сера. Его фигуры реальны, и в то же время это видение сна! Его „Воскресная прогулка на острове Гранд-Жатт“!» (Милашевский В. А. Вчера, позавчера. С. 161).
Для августа>*
Беловой автограф без посвящ. — РГАЛИ. Машинопись, сделанная с чернового автографа, со многими не прочитанными машинисткой или неверно разобранными местами — РГАЛИ. Черновой автограф с датой: 14 сентября 1927 — РГАЛИ. Об адресате посвящения мы ничего не знаем, кроме двух записей в Дневнике: «Потом Моня <М. М. Бамдас>, опять Савицкий, наконец — Симка Демьянов. С ним сделалась истерика от „Форели“, вообще разводил глухую провинцию» (7 сентября 1927); «Заехал за мною студент Орлов, повез на извозчике. Это не в И<нституте> И<стории> И<скусств>, а в мятлевском доме. Вузовцы. <…> Темнота, но слушают отлично. Не поспел я взгромоздиться, как бежит, выпуча косой глаз, Симка в смокинге. В одной руке горшок сирени, в другой — огромная коробка конфет. Блестит как грош. Но ничего, спасибо друзьям. Читал охотно, чувствуя, что доходит» (10 марта 1928; речь идет о вечере, со слов известного литературоведа В. Н. Орлова описанном в статье Дж. Малмстада // ССт. С. 293–294). О работе над циклом см.: «Читал я Август. Это ужасный натурализм, и я как-то завяз в нем, и особенно никому не нравится» (Дневник, 18 сентября 1927); «Кончил „Для Августа“. В газете статья о шпионах-террористах. Белые мальчики, романтизм. Как жалко их. Это не то что всякие Желябовы» (Дневник, 19 сентября 1927).
Повесть "Крылья" стала для поэта, прозаика и переводчика Михаила Кузмина дебютом, сразу же обрела скандальную известность и до сих пор является едва ли не единственным классическим текстом русской литературы на тему гомосексуальной любви."Крылья" — "чудесные", по мнению поэта Александра Блока, некоторые сочли "отвратительной", "тошнотворной" и "патологической порнографией". За последнее десятилетие "Крылья" издаются всего лишь в третий раз. Первые издания разошлись мгновенно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневник Михаила Алексеевича Кузмина принадлежит к числу тех явлений в истории русской культуры, о которых долгое время складывались легенды и о которых даже сейчас мы знаем далеко не всё. Многие современники автора слышали чтение разных фрагментов и восхищались услышанным (но бывало, что и негодовали). После того как дневник был куплен Гослитмузеем, на долгие годы он оказался практически выведен из обращения, хотя формально никогда не находился в архивном «спецхране», и немногие допущенные к чтению исследователи почти никогда не могли представить себе текст во всей его целостности.Первая полная публикация сохранившегося в РГАЛИ текста позволяет не только проникнуть в смысловую структуру произведений писателя, выявить круг его художественных и частных интересов, но и в известной степени дополняет наши представления об облике эпохи.
Жизнь и судьба одного из замечательнейших полководцев и государственных деятелей древности служила сюжетом многих повествований. На славянской почве существовала «Александрия» – переведенный в XIII в. с греческого роман о жизни и подвигах Александра. Биографическая канва дополняется многочисленными легендарными и фантастическими деталями, начиная от самого рождения Александра. Большое место, например, занимает описание неведомых земель, открываемых Александром, с их фантастическими обитателями. Отзвуки этих легенд находим и в повествовании Кузмина.
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872-1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частного случая». Вместе с тем само по себе яркое, солнечное, жизнеутверждающее творчество М. Кузмина, как и вся литература начала века, не свободно от болезненных черт времени: эстетизма, маньеризма, стилизаторства.«Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро» – первая книга из замышляемой Кузминым (но не осуществленной) серии занимательных жизнеописаний «Новый Плутарх».
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частного случая».«Путешествия сэра Джона Фирфакса» – как и более раннее произведение «Приключения Эме Лебефа» – написаны в традициях европейского «плутовского романа». Критика всегда отмечала фабульность, антипсихологизм и «двумерность» персонажей его прозаических произведений, и к названным романам это относится более всего.
Творчество В.Г. Шершеневича (1893–1942) представляет собой одну из вершин русской лирики XX века. Он писал стихи, следуя эстетическим принципам самых различных литературных направлений: символизма, эгофутуризма, кубофутуризма, имажинизма. В настоящем издании представлены избранные стихотворения и поэмы Вадима Шершеневича — как вошедшие в его основные книги, так и не напечатанные при жизни поэта. Публикуются фрагментарно ранние книги, а также поэмы. В полном составе печатаются книги, представляющие наиболее зрелый период творчества Шершеневича — «Лошадь как лошадь», «Итак итог», отдельные издания драматических произведений «Быстрь» и «Вечный жид».
«… Мережковский-поэт неотделим от Мережковского-критика и мыслителя. Его романы, драмы, стихи говорят о том же, о чем его исследования, статьи и фельетоны. „Символы“ развивают мысли „Вечных Спутников“, „Юлиан“ и „Леонардо“ воплощают в образах идеи книги о „Толстом и Достоевском“, „Павел“ и „Александр I и декабристы“ дают предпосылки к тем выводам, которые изложены Мережковским на столбцах „Речи“ и „Русского Слова“. Поэзия Мережковского – не ряд разрозненных стихотворений, подсказанных случайностями жизни, каковы, напр., стихи его сверстника, настоящего, прирожденного поэта, К.
Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной.
Александр Галич — это целая эпоха, короткая и трагическая эпоха прозрения и сопротивления советской интеллигенции 1960—1970-х гг. Разошедшиеся в сотнях тысяч копий магнитофонные записи песен Галича по силе своего воздействия, по своему значению для культурного сознания этих лет, для мучительного «взросления» нескольких поколений и осознания ими современности и истории могут быть сопоставлены с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, Н. Мандельштам. Подготовленное другом и соратником поэта практически полное собрание стихотворений Галича позволяет лучше понять то место в истории русской литературы XX века, которое занимает этот необычный поэт, вместе с В.