Стихотворения - [150]
II. Лики>*
Два старца>*
Восходит к легенде из древнего «Патерика», известной нам по пересказу С. Н. Дурылина (Дурылин С. Св. Франциск Ассизский и «Цветочки» // Цветочки святого Франциска Ассизского. М., 1913. С. III; факсимильное воспроизведение — М., 1990). Кузмин мог знать этот рассказ как по варианту Дурылина, так и по оригиналу, т. к. был начитан в житийной литературе, а св. Франциском специально интересовался.
Елка>*
Лук. 1916. № 52, под загл. «Рождество». Ст. 12 исправлен по первой публикации (в книге и в наборном оригинале: «Да скрипит заветный шкаф», что разрушает рифму). В книге ст. 23: «Эта сладость ожиданья», ст. 29: «Свечи с треском светят ярко». Черновой автограф без загл. — РГАЛИ. Ворожейных королей. См. примеч. 290–304 (6).
Пасха>*
Лук. 1916. № 15/16, под загл. «Пасхе». Вырезка из журнала — Изборник. Черновой автограф с датой: март 1916 — РГАЛИ. В книге ст. 4: «Запах теплых куличей». Красная горка — воскресенье Фоминой недели (второй по Пасхе).
Успенье>*
Лук. 1915. № 33, где между ст. 16 и 17:
Черновой автограф от ст. 21 с датой: 28 июля <1915> — РГАЛИ. Во Индинианах — в Индии. Легенда об Успении Богородицы была уже воспроизведена Кузминым в ст-нии «Успение» (ср. примеч. 237–243, 5).
Страстной пяток>*
В книге ст. 23: «Разве в разбеге зигзаг»; ст. 36: «Девье сердце вонзло пронзило». Страстной пяток — пятница Страстной недели. Распента — распятого (в старославянском произношении с носовым «е»). Адов Адам. По апокрифическому преданию, Христос был распят на кресте, сделанном из дерева, выросшего на могиле Адама (см.: Сказание [св.] Григория Богослова о кресте честном и дву кресту разбойничю // Памятники старинной русской литературы, издаваемые графом Григорием Кушелевым-Безбородко. СПб., 1862. Вып. 3. Ложные и отреченные книги русской старины, собранные А. Н. Пыпиным. С. 81). Адонаи — имя Бога, употреблявшееся иудеями вместо запретного «Иегова». Кобальт (кобальт), берлинская лазурь — ярко-синие краски. Вир — омут, водоворот. Трость — копье; в данном контексте — то, на котором Иисусу подали губку с уксусом, а потом им же закололи. Мытарь — сборщик податей.
Лейный лемур>*
В книге ст. 12: «Зубий чешуи на грустную губь». По предположению комментаторов ССт, покоец лейный — нечто вроде прозрачного шара, описанного в стихотворении 432, где живут два человека — Лей и Лейла, а также злой дух — Лемур. Маргарит — жемчуг.
III. Чужая поэма>*
Впервые — Орион (Тифлис). 1919. № 5, с датой: апрель 1916, с посвящением: «Дорогим С. Ю. С. и В. А. Б.» Беловой автограф, без посвящ. и без нумерации строф, с датой записи: 17 апреля 1918 — РГАЛИ, арх. Н. В. Власова. Второй беловой автограф с датой: 1916. Апрель. Пасха — арх. И. Ф. Стравинского, Цюрих, в альбоме В. А. Стравинской (копия любезно предоставлена А. Е. Парнисом). Во всех известных нам источниках строфа 11 или дефектна (как в печатаемом нами тексте, — не хватает одного стиха для правильной спенсеровой строфы, которой написана вся поэма), или отсутствует, что, очевидно, свидетельствует о том, что она написана не ранее весны 1918 г. В наборной рукописи отсутствует посвящ. В книге ст. 3 седьмой строфы — «Так жалостно лицо свое прижала». Адресаты посвящения — С. Ю. Судейкин и его вторая жена Вера Артуровна Шиллинг (урожд. Боссе, откуда посвящение первой публикации, по второму мужу — Судейкина, по третьему — Стравинская), художница. По воспоминаниям героини поэмы (подробнее всего изложенным в написанной Дж. Мальмстадом биографии Кузмина — ССт), Судейкин (отождествленный в поэме с Дон Жуаном) встречался с нею в соборах московского Кремля (среди которых в поэме названы Успенский и Благовещенский) и в Охотном ряду. В строфах 4 и 5 речь идет о том, что Судейкин оформлял для театра А. Я. Таирова спектакль «Женитьба Фигаро» (1915), где В. А. Шиллинг танцевала испанский танец. Гаро — набор символических изображений на картах типа игральных, служащих для различных магических действий. В моем краю вы все-таки чужая. В. А. Шиллинг была по происхождению шведкой. Калика — богатырь во смирении, в убожестве и богоугодных делах (Словарь В. И. Даля).
IV. Кукольная эстрада>*
Пролог к сказке Андерсена «Пастушка и трубочист»>*
Впервые — «Игра». 1918. № 1. Ч. 2. Черновой автограф — РГАЛИ. Сказка «Пастушка и трубочист» была поставлена в Детском театре с музыкой А. Канкаровича (см.: «Игра». 1918. № 1.4. 1.С. 24). За указание на источники благодарим А. Г. Тимофеева. В книге ст. 46: «Деревянный легче фрак». В наборной рукописи дата под ст-нием поставлена карандашом и не рукой автора.
Эпилог>*
Черновой автограф — РГАЛИ. Относится к той же пьесе, что и предыдущее стихотворение. В книге ст. 6: «И поза, все одно и то же». В наборной рукописи дата поставлена карандашом и не рукой Кузмина.
Ноктюрн>*
В списке РГАЛИ пьеса «Все довольны (Из Боккачо)» отнесена к 1915 г. Опубл.: «Всемирное слово». 1993. № 4/5 (публ. П. В. Дмитриева). Была поставлена 22 сентября 1915 г. в театре «Летучая мышь» (Москва). В наборной рукописи дата поставлена карандашом и не рукой Кузмина.
Повесть "Крылья" стала для поэта, прозаика и переводчика Михаила Кузмина дебютом, сразу же обрела скандальную известность и до сих пор является едва ли не единственным классическим текстом русской литературы на тему гомосексуальной любви."Крылья" — "чудесные", по мнению поэта Александра Блока, некоторые сочли "отвратительной", "тошнотворной" и "патологической порнографией". За последнее десятилетие "Крылья" издаются всего лишь в третий раз. Первые издания разошлись мгновенно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневник Михаила Алексеевича Кузмина принадлежит к числу тех явлений в истории русской культуры, о которых долгое время складывались легенды и о которых даже сейчас мы знаем далеко не всё. Многие современники автора слышали чтение разных фрагментов и восхищались услышанным (но бывало, что и негодовали). После того как дневник был куплен Гослитмузеем, на долгие годы он оказался практически выведен из обращения, хотя формально никогда не находился в архивном «спецхране», и немногие допущенные к чтению исследователи почти никогда не могли представить себе текст во всей его целостности.Первая полная публикация сохранившегося в РГАЛИ текста позволяет не только проникнуть в смысловую структуру произведений писателя, выявить круг его художественных и частных интересов, но и в известной степени дополняет наши представления об облике эпохи.
Жизнь и судьба одного из замечательнейших полководцев и государственных деятелей древности служила сюжетом многих повествований. На славянской почве существовала «Александрия» – переведенный в XIII в. с греческого роман о жизни и подвигах Александра. Биографическая канва дополняется многочисленными легендарными и фантастическими деталями, начиная от самого рождения Александра. Большое место, например, занимает описание неведомых земель, открываемых Александром, с их фантастическими обитателями. Отзвуки этих легенд находим и в повествовании Кузмина.
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872-1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частного случая». Вместе с тем само по себе яркое, солнечное, жизнеутверждающее творчество М. Кузмина, как и вся литература начала века, не свободно от болезненных черт времени: эстетизма, маньеризма, стилизаторства.«Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро» – первая книга из замышляемой Кузминым (но не осуществленной) серии занимательных жизнеописаний «Новый Плутарх».
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частного случая».«Путешествия сэра Джона Фирфакса» – как и более раннее произведение «Приключения Эме Лебефа» – написаны в традициях европейского «плутовского романа». Критика всегда отмечала фабульность, антипсихологизм и «двумерность» персонажей его прозаических произведений, и к названным романам это относится более всего.
Творчество В.Г. Шершеневича (1893–1942) представляет собой одну из вершин русской лирики XX века. Он писал стихи, следуя эстетическим принципам самых различных литературных направлений: символизма, эгофутуризма, кубофутуризма, имажинизма. В настоящем издании представлены избранные стихотворения и поэмы Вадима Шершеневича — как вошедшие в его основные книги, так и не напечатанные при жизни поэта. Публикуются фрагментарно ранние книги, а также поэмы. В полном составе печатаются книги, представляющие наиболее зрелый период творчества Шершеневича — «Лошадь как лошадь», «Итак итог», отдельные издания драматических произведений «Быстрь» и «Вечный жид».
«… Мережковский-поэт неотделим от Мережковского-критика и мыслителя. Его романы, драмы, стихи говорят о том же, о чем его исследования, статьи и фельетоны. „Символы“ развивают мысли „Вечных Спутников“, „Юлиан“ и „Леонардо“ воплощают в образах идеи книги о „Толстом и Достоевском“, „Павел“ и „Александр I и декабристы“ дают предпосылки к тем выводам, которые изложены Мережковским на столбцах „Речи“ и „Русского Слова“. Поэзия Мережковского – не ряд разрозненных стихотворений, подсказанных случайностями жизни, каковы, напр., стихи его сверстника, настоящего, прирожденного поэта, К.
Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной.
Александр Галич — это целая эпоха, короткая и трагическая эпоха прозрения и сопротивления советской интеллигенции 1960—1970-х гг. Разошедшиеся в сотнях тысяч копий магнитофонные записи песен Галича по силе своего воздействия, по своему значению для культурного сознания этих лет, для мучительного «взросления» нескольких поколений и осознания ими современности и истории могут быть сопоставлены с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, Н. Мандельштам. Подготовленное другом и соратником поэта практически полное собрание стихотворений Галича позволяет лучше понять то место в истории русской литературы XX века, которое занимает этот необычный поэт, вместе с В.