Стихотворения - [5]

Но тут сгорел триумф мой, как солома:

Начальные пришли, чтоб оценить труды.

У настоятеля и старцев вытянулись лица,

Приказ был отдан – прекратить работу. "Как?!

Он вышел за предел приличий, милуй Бог!

Глаза, тела и члены как живые,

Их много, как горошин; дьявольский соблазн!

Твое заданье – не прельщать людей красою,

Хвалить непрочный глиняный сосуд,

Но ввысь поднять, презрев сей бренный мир,

Забыть заставить о существованье плоти!

Твоя работа – души рисовать людские:

Душа – она огонь…иль дым? О нет, о нет…

Она что пар, завернутый в пеленку, как дите

(Такою изо рта исходит у умерших).

Нет, это… ну, что говорить, душа – это душа!

Вот Джотто, у него Святые молят Бога,

К тому нас призывая – почему не делать так же?

Зачем изгнал ты мысли о молитве

Цветеньем красок, линий, непонятно чем?!

Рисуй нам душу, о руках – ногах забыв!

Стереть все это. Попытайся снова.

Ох, эта юница с огромной грудью…

Совсем племянница моя… Иродиада, я хотел сказать,

Поет и пляшет, получив главу святую!

Убрать все это!" Разве в сём есть смысл, спрошу?

Чудесный способ душу рисовать – изображая тело

Уродливым, чтоб взгляд не задержался, а пошел

Подальше, отвращаясь. Сделать желтым снег,

А то, что желто – сделать просто черным,

Так смысл яснее выявлен (как будто),

Когда все значит не себя и видом страшно.

Зачем я не могу ногам придать движенье,

Чтоб левая и правая двойной свершили шаг,

И плоть красивой сделать, достоверной душу,

В порядке обе сути? Милое лицо возьмем,

Племянницу Приора… ох, угодники! Столь чудно,

Что не понять – надежда в нем иль страх,

Печаль иль радость? Разве красота не в этом?

Представим – ей нарисовал глаза, огромны и глубоки,

Так почему мне не добавить жизни в плоть,

Затем прибавить душу – все втройне возвысив?

А скажем, вот бездушная краса –

(Такой не видел – но положим так):

Возьмите красоту и ничего иного –

Уже вещь лучшая из всех, что создал Бог!

Отлично; а найти потерянную душу

Сумеете в себе, когда восславите Творца.

"Стереть!" Вот вам и жизнь моя, вся вкратце,

И так идет она до дня сего.

Я стал мужчиной, точно, и оковы скинул:

Не надо было брать ребенка, восьми лет,

И заставлять отречься от лобзаний!

Хозяин сам себе, рисую по желанью,

Рад друга завести, заметьте, в этом Доме!

О Боже, там колец цепочка по фасаду –

Все нужны лишь затем, чтоб закреплять

Знамена, или привязать коней! Вот чудо!

…Ученья годы помню, темный, мрачный взор,

Все смотрит, за плечом маячит – как рисую,

Все головой качает: "Вот конец искусства!

Ты не из праведных, великих мастеров:

Брат Анджелико – посмотри, вот гений!

Лоренцо инок – вот кто взглядов не менял!

Плоть возлюбив, вовек не станешь третьим!"

Цветок сосны –

Держись путей деви… ой, привычных, а мне новые даны!

Не третий я – поймите, Бога ради!

Считаете, они всех ближе к сути,

С латынью старой? Ну, сцепил я зубы,

И ярость подавил; сжав губы, рисовал

На радость им – но только не всегда:

Ведь, правду говоря, не может жизнь идти

Без перемен – застанет вечер теплый

Меня: какой-то крик, и смех, дела мирские

Цветок орех –

По своему живи, лишь смерть одна на всех!

Душа перевернется, чашки прочь летят,

Ведь мир и жизнь не выдать нам за сон,

И я творю безумства, просто из презренья,

Валяю дурака (вот вы меня поймали!)

От ярости! Так мельничная лошадь,

Травы не видя десять лет, стучит копытом,

Хоть мельник и не учит лицемерно –

Мол, на солому лишь трава годится.

Что людям нужно? Любят сено иль траву?

Способны или нет? Вот этого хочу я –

Раз навсегда решить! Ну а сейчас

Так много лжи, что вред себе наносим:

Не любим то, что втайне сильно любим,

А любим по приказу или клятве,

Хоть отвращенье в сердце ощущаем.

Что до меня – то говорю, чему научен:

Там вижу Бога я и Райский Сад,

Где добрая жена; я выучил урок

О ценности, значительности плоти,

И за минуту разучиться не могу.

Вы поняли: скотина я. Не спорю.

Но посмотрите – так же ясно вижу,

Как свет блестящей утренней звезды –

Что скоро приключится. Есть у нас юнец,

Пришедший в монастырь недавно – изучает,

Что сделал я, прилежно, ничего не упуская;

Звать его Гвиди – и монахи не в указ – [20]

"Простец неловкий" его дразнят – не в обиду –

Возьмет мой труд, уменье – и улучшит!

Надеюсь прочно – пусть и не дожить мне –

Но знаю, что грядет. Судите сами!

Не много знаете в латыни, мне подобно,

Однако, мне близки: вы повидали мир,

Его красу, и чудеса, и славу,

Вещей обличье, цвет, оттенки, формы,

Все перемены – Бог творит все это!

Зачем? Хвалить готовы вы, иль нет,

Его за града ясный лик, изгибы рек,

За горы вкруг и чистоту небес высоких,

Особенно же за мужчин, детей и женщин,

Которым все оправой? Для чего все это!?

Чтобы уйти позорно? Или пребывать,

К восторгу нашему? К последнему склонились!

Так почему от слов не перейти к работе,

Запечатлеть как есть, и будь что будет?

Се божий труд – рисуй! Один здесь грех –

Позволить правде ускользнуть. Не говорите: "Он

Окончил всё, завершена природа,

Решишься повторить (чего не сможешь) –

Дурное дело совершишь; гони её долой!"

Вы не заметили? Вот наше свойство – ценим

То, что воссоздано, хотя мы сотню раз

Вокруг видали вещи, но не замечали;

Все нарисованным становится ценнее,

Пусть суть не изменилась. Для того искусство:

Велел нам Бог друг другу помогать,