Стихотворения, 1859–1860 гг. - [11]

А вот и лунный шар: лампада зажжена,

В молельню тихую земля превращена;

Замолкла жизнь людей. Да вот, – ее молитва!

Переложение псалма СХХV

Израиль! Жди: глас божий грянет —

Исчезнет рабства тяжкий сон,

И пробудится и воспрянет

Возвеселившийся Сион, —

И славу горного владыки

По всей вселенной известят

Твои торжественные клики

И вольных песен звучный склад,

И глас пойдет меж племенами:

«Се богом полная страна!»

Его величьем над странами

Днесь возвеличилась она!

Как ветр несясь от знойной степи,

Срывает льды от знойных вод,

Господь расторгнет наши цепи

И к славе двинет свой народ.

Кто сеял слезы терпеливо

На почву горя и труда,

Тому воздаст благая нива

Обильем сладкого плода.

И хлынут с громами напева

Жнецов ликующих толпы,

Неся от горького посева

Чистейшей радости снопы.

К новому поколению (От стариков)

Шагайте через нас! Вперед! Прибавьте шагу!

Дай бог вам добрый путь! Спешите! Дорог час.

Отчизны, милой нам, ко счастию, ко благу

Шагайте через нас!

Мы грузом наших дней недолго вас помучим;

О смерти нашей вы не станете тужить,

А жизнью мы своей тому хоть вас научим,

Что так не должно жить.

Не падайте, как мы, пороков грязных в сети!

Не мрите заживо косненьем гробовым!

И пусть вины отцов покроют наши дети

Достоинством своим!

Молитесь! – Ваша жизнь да будет с мраком битва!

Пусть будет истины светильником она!

Слышней молитесь! Жизнь – единая молитва,

Которая слышна.

Молитесь же – борьбой с гасильниками света,

Борьбой с невежеством и каждым злом земным!

Пред вами добрый царь: хвала и многи лета!

Молитесь вместе с ним!

Прямую вечную прокладывать дорогу

Вы, дети, научась блужданием отцов,

Молитесь, бодрые, живых живому богу —

Не богу мертвецов!

Служите господу – не аскетизма скукой,

Не фарисейства тьмой, не бабьим ханжеством,

Но – делом жизненным, искусством и наукой,

И правды торжеством!

И если мы порой на старине с упорством

Стоим и на ходу задерживаем вас

Своим болезненным, тупым противоборством —

Шагайте через нас!

И ныне

Над нами те ж, как древле, небеса,

И так же льют нам благ своих потоки,

И в наши дни творятся чудеса,

И в наши дни являются пророки.

Бог не устал: бог шествует вперед;

Мир борется с враждебной силой Змия;

Там зрит слепой, там мертвый восстает:

Исайя жив, и жив Иеремия.

Не истощил господь своих даров,

Не оскудел духовной благодатью:

Он все творит, – и библия миров

Не замкнута последнею печатью.

Кто духом жив, в ком вера не мертва,

Кто сознает всю животворность слова,

Тот всюду зрит наитье божества.

И слышит все, что говорит Егова.

И, разогнав кудесничества чад,

В природе он усмотрит святость чуда,

И не распнет он слова, как Пилат,

И не предаст он слова, как Иуда,

И брата он, как Каин не убьет;

Гонимого с радушной лаской примет,

Смирением надменных низведет,

И слабого и падшего подымет.

Не унывай, о малодушный род!

Не падайте, о племена земные!

Бог не устал: бог шествует вперед;

Мир борется с враждебной силой Змия.

Бессонница

Полночь. Болезненно, трудно мне дышится.

Мир, как могила, молчит.

Жар в голове; Изголовье колышется,

Маятник-сердце стучит.

Дума, – не дума, а что-то тяжелое

Страшно гнятет мне чело;

Что-то холодное, скользкое, голое

Тяжко на грудь мне легло:

Прочь – И как вползшую с ядом, отравою

Дерзкую, злую змею,

Сбросил, смахнул я рукой своей правою

Левую руку свою,

Вежды сомкну лишь – и сердце встревожено

Мыслию: жив или нет?

Кажется мне, что на них уж наложена

Тяжесть двух медных монет,

Словно покойник я. Смертной отдышкою

Грудь захватило. Молчу.

Мнится, придавлен я черною крышкою;

Крышку долой! Не хочу!

Вскройтесь глаза, – и зрачки раздвигаются;

Чувствую эти глаза

Шире становятся, в мрак углубляются,

Едкая льется слеза.

Ночь предо мной с чернотою бездонною,

А над челом у меня

Тянутся в ряд чередой похоронною

Тени протекшего дня;

В мрачной процессии годы минувшие,

Кажется тихо идут:

«Вечная память! Блаженни уснувшие!» —

Призраки эти поют;

Я же, бессонный, сжав персты дрожащие

В знаменье божья креста,

Скорбно молюсь. «Да, блаженни вы спящие!!!» —

Вторят страдальца уста.

Недоумение

Нет! При распре духа с телом,

Между верою и знаньем,

Невозможно мне быть целым,

Гармоническим созданьем.

Спорных сил разорван властью,

Я являюсь, весь в лоскутьях,

Там и здесь – отрывком, частью,

И теряюсь на распутьях.

Полн заботами с рассвета

О жилище да о хлебе

Слышу голос: «Брось все это!

Помышляй о божьем деле!»

Там внушает мне другое

Наших знаний окаянство:

Небо!.. Что оно? Пустое

Беспредельное пространство.

Там, быть может, все нелепо,

Как и здесь! А тут иное

Вновь я слышу: «Веруй слепо

И отвергни все земное!

Божьих птиц, что в небе реют.

Кормит госпола десница:

Птицы ж те не жнут не сеют».

Это так – да я не птица.

Воробья хранит всевышний;

Воробей на ветку сядет

И клюет чужие вишни;

Клюнь-ка смертный: скажут крадет

Вот, терплю я все лишенья,

Жесткой все иду дорогой,

Дохожу до наслажденья —

Говорят: «Грешно; не трогай!

Смерть придет – и что здесь больн,

Там тебе отрадой станет».

Так!.. Да думаю невольно:

А как смерть меня обманет?

Недолго

Нет, – смысла жизни не постиг,

Кто в ней клянет недолготечность.

Один блаженства полный миг

Не всю ль обхватывает вечность?

Недолго держится роса,

Блестя слезой, на розе алой,

Но всею бездной небеса

Отражены тут в капле малой.

Иной цветок живет лишь день