Стихи - [18]

 мята и хмель,

 (Сел жучок

 на стульчик золотой,

 сел его сынок

 на стульчик голубой.)

 В роще апельсинной

 утро настает.

 ПЕЙЗАЖ

 Вечер оделся в холод,

 чтобы с пути не сбиться.

 Дети с лучами света

 к окнам пришли проститься

 и смотрят, как желтая ветка

 становится спящей птицей.

 А день уже лег и стихнул,

 и что-то ему не спится.

 Вишневый румянец вспыхнул

 на черепице.

 ГЛУПАЯ ПЕСНЯ

 Мама,

 пусть я серебряным мальчиком стану.

 Замерзнешь.

 Сыночек, таким холодней.

 Мама,

 пусть водяным я мальчиком стану.

 Замерзнешь.

 Сыночек, таким холодней.

 Мама,

 вышей меня на подушке своей.

 Сейчас.

 Это будет намного теплей.

 АНДАЛУЗСКИЕ ПЕСНИ

 ПЕСНЯ ВСАДНИКА

 Под луною черной

 запевают шпоры

 на дороге горной...

 (Вороной храпящий,

 где сойдет твой всадник, непробудно спящий?)

 ...Словно плач заводят.

 Молодой разбойник

 уронил поводья.

 (Вороной мой ладный,

 о как горько пахнет лепесток булатный!)

 Под луною черной

 заплывает кровью

 профиль гор точеный.

 (Вороной храпящий,

 где сойдет твой всадник, непробудно спящий?)

 На тропе отвесной

 ночь вонзила звезды

 в черный круп небесный.

 (Вороной мой ладный,

 о как горько пахнет лепесток булатный!)

 Под луною черной

 смертный крик протяжный,

 рог костра крученый...

 (Вороной храпящий,

 где сойдет твой всадник, непробудно спящий?)

 АДЕЛИНА НА ПРОГУЛКЕ

 У моря нет апельсинов,

 любви у Севильи нет.

 Красавица, дай мне зонтик -

 так ярок слепящий свет!

 Но рожицу - сок лимонный -

 ты скорчишь мне кисло в ответ;

 слова - золотые рыбки -

 мгновенный прочертят след.

 У моря нет апельсинов.

 Ай, любовь!..

 Любви у Севильи нет.

 * * *

 - Ежевика, серая кора,

 подари мне ягод, будь добра.

 - В терниях окровавленных ветвь,

 я люблю тебя. А ты? Ответь.

 - Языком дай раздавить мне твой

 плод с его густой зеленой тьмой.

 - Всей тоской моих угрюмых терний

 я голубила б тебя, поверь мне.

 - Ежевика, ты куда? - Искать

 той любви, что ты не можешь дать.

 * * *

 Пошла моя милая к морю

 отливы считать и приливы,

 да повстречала нечаянно

 славную реку Севильи.

 Меж колоколом и кувшинкой

 пяти кораблей качанье,

 вода обнимает весла,

 паруса на ветру беспечальны.

 Кто смотрит в глубины башни,

 узорчатой башни Севильи?

 Как пять золотых колечек,

 в ответ голоса отзвонили.

 Лихое небо вскочило

 в стремена берегов песчаных,

 на розовеющем воздухе

 пяти перстеньков качанье.

 ВЕЧЕР

 (Моя Лусия

 ноги в ручей опустила?)

 Три необъятных тополя,

 над ними звезда одинокая.

 Тишина, лягушачьими криками

 изъязвленная над затонами,

 точно тюль, разрисованный лунами

 зелеными.

 Ствол засохшего дерева между

 двумя берегами

 расцветал концентрическими

 кругами.

 И мечтал я, на воду глядя,

 об одной смуглолицей в Гранаде.

 ПЕСНЯ ВСАДНИКА

 Кордова.

 Одна на свете.

 Конь мой пегий, месяц низкий,

 за седлом лежат оливки.

 Хоть известен путь, а все же

 не добраться мне до Кордовы.

 Над равниной, вместе с ветром, -

 конь мой пегий, месяц красный.

 И глядит мне прямо в очи

 смерть с высоких башен Кордовы.

 Ай, далекая дорога!

 Мчится конь, не зная страха.

 Я со смертью встречусь прежде,

 чем увижу башни Кордовы!

 Кордова.

 Одна на свете.

 ЭТО ПРАВДА

 Трудно, ах, как это трудно -

 любить тебя и не плакать!

 Мне боль причиняет воздух,

 сердце

 и даже шляпа.

 Кому бы продать на базаре

 ленточку, и гребешок,

 и белую нить печали,

 чтобы соткать платок?

 Трудно, ах, как это трудно -

 любить тебя и не плакать!

 * * *

 Деревце, деревцо

 к засухе зацвело.

 Девушка к роще масличной

 шла вечереюшим полем,

 и обнимал ее ветер,

 ветреный друг колоколен.

 На андалузских лошадках

 ехало четверо конных,

 пыль оседала на куртках,

 на голубых и зеленых.

 "Едем, красавица, в Кордову!"

 Девушка им ни слова.

 Три молодых матадора

 с горного шли перевала,

 шелк отливал апельсином,

 сталь серебром отливала.

 "Едем, красотка, в Севилью!"

 Девушка им ни слова.

 Когда опустился вечер,

 лиловою мглой омытый,

 юноша вынес из сада

 розы и лунные мирты.

 "Радость, идем в Гранаду!"

 И снова в ответ ни слова.

 Осталась девушка в поле

 срывать оливки в тумане,

 и ветер серые руки

 сомкнул на девичьем стане.

 Деревце, деревцо

 к засухе зацвело.

 ТРИ ПОРТРЕТА С ТЕНЯМИ

 I

 ВЕРЛЕН

 Песня,

 которую я не спою,

 спит у меня на губах.

 Песня,

 которую я не спою.

 Светлячком зажглась

 жимолость в ночи,

 и клюют росу

 лунные лучи.

 Я уснул и услышал мою

 песню,

 которую я не спою.

 В ней - движенья губ

 и речной воды.

 В ней - часов, во тьму

 канувших, следы.

 Над извечным днем

 свет живой звезды.

 ВАКХ

 Ропот зеленый нетронутой плоти.

 Смоква ко мне потянулась в дремоте.

 Черной пантерой напруженной тени

 ждет она тень моего вдохновенья.

 Хочет луна всех собак сосчитать.

 Сбилась со счета, считает опять.

 - Лавровый нимб мой, зеленый и пряный,

 ночью и днем бередит твои раны.

 Ты бы и мне всех желанней была,

 если б мне сердце другое дала...

 ...Множась и воплем мне кровь леденя,

 смоква надвинулась вдруг на меня.

 II

 ХУАН РАМОН ХИМЕНЕС

 В далях немой белизны -

 снег, тубероза и соль -

 он растерял свои сны.

 Путь голубиным пером

 выстелен там, где одна

 бродит его белизна.

 Мучим мечтою, незряч,

 слушает, окаменев,

 внутренней дрожи напев.

 Тихая ширь белизны.

 Там, где прошли его сны,

 раны лучится побег.

 Тихая ширь белизны.

 Соль, тубероза и снег.

 ВЕНЕРА

 Такой увидел тебя