Стихи - [20]
на мостах, летящих над мартом.
Осыпает себя Лолита
и волнами, и нежным нардом.
От любви цветы умирают.
Эта ночь серебра и аниса
сверкает на крышах голых.
Серебро зеркал и водопадов,
анис твоих бедер белых.
От любви цветы умирают.
ЗАПРЕДЕЛЬНОСТЬ
СЦЕНА
Высокие стены.
Широкие реки.
ФЕЯ
Пришла я с кольцом обручальным,
которое деды носили.
Сто рук погребенных
о нем тосковали в могиле.
Я
В руке моей призрак колечка -
и я прикасаюсь смятенно
к соцветьям бесчисленных пальцев.
Кольца не надену.
Широкие реки.
Высокие стены.
НЕДОМОГАНИЕ И НОЧЬ
Щур
в деревьях темных.
Ночь. Бормотанье неба
и лепет ветра.
Объясняют трое пьяниц
в нелепом танце траур и вино,
и звезды оловянные кружатся
на своей оси.
Щур
в деревьях темных.
Боль в висках приглушена
гирляндами минут.
Ты все молчишь. А трое пьяных
по-прежнему горланят.
Простегивает гладкий шелк
твоя простая песня.
Щур.
Чур, чур, чур, чур.
Щур.
НЕМОЙ МАЛЬЧИК
Мальчик искал свой голос,
спрятанный принцем-кузнечиком.
Мальчик искал свой голос
в росных цветочных венчиках.
- Сделал бы я из голоса
колечко необычайное,
мог бы я в это колечко
спрятать свое молчание.
Мальчик искал свой голос
в росных цветочных венчиках,
а голос звенел вдалеке,
одевшись зеленым кузнечиком.
ОБРУЧЕНИЕ
Оставьте кольцо
в затоне.
(Дремучая ночь на плечи
уже мне кладет ладони.)
Сто лет я живу на свете.
Оставьте. Напрасны речи!
Не спрашивайте без проку.
Закиньте кольцо
в затоку.
ПРОЩАНЬЕ
Если умру я -
не закрывайте балкона.
Дети едят апельсины.
(Я это вижу с балкона.)
Жницы сжинают пшеницу.
(Я это слышу с балкона.)
Если умру я -
не закрывайте балкона.
САМОУБИЙСТВО
(Возможно, это стряслось из-за незнанья
тебя, геометрия)
Юноша стал забываться.
Полдень. Пробило двенадцать.
И наполнялось тряпичными лилиями
сердце и перебитыми крыльями.
И у себя на губах он заметил
слово, которое было последним.
С рук словно слезли перчатки, и на пол
пепел, пушистый и вкрадчивый, падал.
А за балконом виднелась башня.
Вот он сливается с этой башней.
Маятник замер, и время смотрело
мимо него циферблатом без стрелок.
И различил он на белом диване
тени простертой своей очертанье.
Некий юноша, геометрически-резкий,
вскинул топор - и зеркало вдребезги.
И из-за зеркала влага густого
мрака заполнила призрак алькова.
ЛЮБОВЬ
ПЕСЕНКА ПЕРВОГО ЖЕЛАНИЯ
На зеленом рассвете
быть сплошным сердцем.
Сердцем.
А на спелом закате -
соловьем певчим.
Певчим.
(Душа,
золотись померанцем.
Душа,
любовью отсвечивай.)
На цветущем рассвете
быть собой, а не встречным.
Сердцем.
На опавшем закате
голосом с ветки.
Певчим.
Душа,
золотись померанцем.
Душа,
любовью отсвечивай.
МАЛЕНЬКИЙ МАДРИГАЛ
Четыре граната
в салу под балконом.
(Сорви мое сердце
зеленым.)
Четыре лимона
уснут под листвою.
(И сердце мое
восковое.)
Проходят и зной и прохлада,
Пройдут -
и ни сердца,
ни сада.
ОТГОЛОСОК
Уже распустился
подснежник зари.
(Помнишь сумерки
полночи летней?)
Разливает луна
свой нектар ледяной.
(Помнишь августа
взгляд последний?)
ИДИЛЛИЯ
Не проси - ни словом, ни видом
я секретов весны не выдам.
Потому что для них давно я -
словно вечнозеленая хвоя.
Сотни пальцев, тонких и длинных,
тычут с веток во сто тропинок.
Не скажу я тебе, мое диво,
отчего так река ленива.
Но вместит моя песня немо
глаз твоих светло-серое небо.
Закружи меня в пляске долгой,
только хвои побойся колкой.
Закружи ты меня на счастье
в звонкой нории, полной страсти.
Ай! Не место мольбам и обидам, -
я секретов весны не выдам.
ГРАНАДА И 1850
Я слышу, как за стеною
струя бежит за струей.
Рука лозы виноградной -
и в ней луча острие,
и хочет луч дотянуться
туда, где сердце мое.
Плывут облака дремотно
в сентябрьскую синеву.
И снится мне, что родник я
и вижу сон наяву.
ПРЕЛЮДИЯ
И тополя уходят -
но след их озерный светел.
И тополя уходят -
но нам оставляют ветер.
И ветер умолкнет ночью,
обряженный черным крепом.
Но ветер оставит эхо,
плывущее вниз по рекам.
А мир светляков нахлынет -
и прошлое в нем потонет.
И крохотное сердечко
раскроется на ладони.
* * *
В глубинах зеленого неба
зеленой звезды мерцанье.
Как быть, чтоб любовь не погибла?
И что с нею станет?
С холодным туманом
высокие башни слиты.
Как нам друг друга увидеть?
Окно закрыто.
Сто звезд зеленых
плывут над зеленым небом,
не видя сто белых башен,
покрытых снегом.
И, чтобы моя тревога
казалась живой и страстной,
я должен ее украсить
улыбкой красной.
СОНЕТ
Вздыхая, ветер ночи, призрак странный, -
он отливает серебром надменно, -
раскрыл края моей старинной раны;
он улетел, желанье неизменно.
Жизнь в язву превратит любовь так рано,
и хлынут кровь и чистый свет из плена;
в ней, как в щели, гнездо среди тумана
найдет немеющая Филомена.
О, нежный шум в ушах! На землю лягу,
бездушные цветы оберегая, -
я тем служу твоей красе, как благу.
И пожелтеют воды, пробегая,
и выпьет кровь мою - живую влагу
душистая трава береговая.
ПЕСНИ ДЛЯ ОКОНЧАНИЯ
НА ИНОЙ ЛАД
Костер долину вечера венчает
рогами разъяренного оленя.
Равнины улеглись. И только ветер
по ним еще гарцует в отдаленье.
Кошачьим глазом, желтым и печальным,
тускнеет вогдух, дымно стекленея.
Иду сквозь ветви следом за рекою,
Испанские поэты XX века:• Хуан Рамон Хименес,• Антонио Мачадо,• Федерико Гарсиа Лорка,• Рафаэль Альберти,• Мигель Эрнандес.Перевод с испанского.Составление, вступительная статья и примечания И. Тертерян и Л. Осповата.Примечания к иллюстрациям К. Панас.* * *Настоящий том вместе с томами «Западноевропейская поэзия XХ века»; «Поэзия социалистических стран Европы»; «И. Бехер»; «Б. Брехт»; «Э. Верхарн. М. Метерлинк» образует в «Библиотеке всемирной литературы» единую антологию зарубежной европейской поэзии XX века.
«Я написал „Чудесную башмачницу“ в 1926 г… – рассказывал Федерико Гарсиа Лорка в одно из интервью. – …Тревожные письма, которые я получал из Парижа от моих друзей, ведущих прекрасную и горькую борьбу с абстрактным искусством, побудили меня в качестве реакции сочинить эту почти вульгарную в своей непосредственной реальности сказку, которую должна пронизывать невидимая струйка поэзии». В том же интервью он охарактеризовал свою пьесу как «простой фарс в строго традиционном стиле, рисующий женский нрав, нрав всех женщин, и в то же время это написанная в мягких тонах притча о человеческой душе».
Как рассказывают родственники поэта, сюжет этой пьесы навеян воспоминаниями детства: дом женщины, послужившей прототипом Бернарды Альбы, стоял по соседству с домом родителей Гарсиа Лорки в селении Аскероса, и события, происходящие в пьесе, имели место в действительности. Драма о судьбе женщин в испанских селеньях была закончена в июне 1936 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мариана (Марьяна) Пинеда – реальная историческая фигура, героиня освободительной борьбы, возродившейся в Испании под конец так называемого «черного десятилетия», которое наступило за подавлением революции 1820–1823 гг. Проживая в Гранаде, она помогла бежать из тюрьмы своему двоюродному брату Федерико Альваресу де Сотомайор, приговоренному к смертной казни, и по поручению деятелей, готовивших восстание против правительства Фердинанда VII, вышила знамя с девизов «Закон, Свобода, Равенство». Немногочисленные повстанцы, выступившие на юге Испании, были разгромлены, а революционный эмигранты не сумели вовремя прийти им на помощь.
Пьеса впервые поставлена труппой Маргариты Ксиргу в декабре 1935 года в Барселоне. По свидетельству брата Гарсиа Лорки, Франсиско, поэт заявлял: «Если зритель „Доньи Роситы“ не будет знать, плакать ему или смеяться, я восприму это как большой успех».