Степные рубежи России - [111]

. Зато в России было много своих уорренов гастингсов, коррумпированных и жестоких генерал-губернаторов, неумолимых в своем чувстве добродетельного превосходства по отношению к местному населению. Похоже, что господство государственных интересов в российских колониальных предприятиях уничтожило всякую возможность откровенного колониального дискурса.

Другой отличительной чертой российского колониального опыта стало долго существовавшее пограничье, протяженное и непосредственно прилегавшее к российской территории, отделявшее христианский мир от исламского. От Нового Света до Южной Африки европейцы встречали разнообразных политеистов, которых поселенцы легко оттесняли в сторону. Лишь в некоторых областях Азии, в особенности в Северной Индии, британцы проникли в исламские земли. Но ни английские частные предприниматели, ни правительство Великобритании не намеревались заселять Индию английскими колонистами или активно обращать местных жителей в христианство[630]. А вот Россия пыталась совместить и то и другое, присылая христианских переселенцев на преимущественно мусульманские территории и недвусмысленно поощряя обращение коренных жителей в христианство, что не могло не привести к усилению религиозной составляющей колониального конфликта.

Было еще одно место, где христианская Европа встретилась с исламским миром и непосредственно граничила с ним, – Юго-Восточная Европа. Но динамика событий на этой окраине, за которую на протяжении нескольких веков боролись Габсбургская и Османская империи, была совершенно иной, чем в открытом степном пограничье России. Здесь два имперских государства были разделены формально проведенной границей, и Габсбурги проводили свою Реконкисту, отвоевывая традиционно христианские земли у мусульманских захватчиков.

Хотя Российская империя строилась на южных окраинах с использованием полного арсенала колониальной политики по отношению к разнообразным подданным, российский имперский опыт обычно рассматривается отдельно от колониального опыта западноевропейских держав, потому что Россия расширялась в смежные с ней территории. Действительно, имперская концепция России была сформулирована через призму универсальной монархии, что сглаживало различия между метрополией и колониальной периферией, их административными и юридическими учреждениями и между народами, жившими внутри и снаружи имперских границ. Но хотя российское правительство отказывалось видеть в России колониальную империю, его взгляды, цели и стратегии в южном пограничье ничем фундаментально не отличались от свойственных западноевропейским колониальным державам в их заморских владениях.

Первоначальная колонизация Степи Россией лучше всего подпадает под термин «органический колониализм», то есть колониализм, по большей части определяемый оборонительными задачами – обезопасить и стабилизировать южное пограничье страны. Лишь в XIX веке, когда Степь была окончательно завоевана, а кочевники подчинены, российская экспансия на Кавказ и в Среднюю Азию стала выглядеть как классический пример западного колониализма, стремящегося к завоеванию и господству и движимого утилитарными задачами.

Но даже на этом этапе, в отличие от западноевропейских обществ, уже создавших политический лексикон и учреждения, позволяющие совладать с многосторонними экономическими, политическими и юридическими реалиями своих колониальных держав, российское правительство по-прежнему отрицало сложную реальность своей полиэтничной и поликонфессиональной империи и продолжало отстаивать свой образ единой и неделимой нации-империи. Столкнувшись со все более сложными вызовами, власти не нашли другого ответа, кроме как продолжать форсировать централизацию и ассимиляцию.

Колониальные проблемы Российской империи, не только не решенные, но даже до конца и не озвученные, были унаследованы новым режимом в 1917 году. В последующие 74 года советская власть имела дело с несколько другими, не менее противоречивыми целями и дилеммами. Можно спорить, насколько советскому правительству удалось их решить, но, по крайней мере, оно смогло осознать важность и сложность этнонационально-религиозного состава Советского Союза и сформулировать свои цели, создав еще один имперский проект, известный как «национальная политика».

Словарь

Одни и те же термины часто имели разное значение в разных тюрко-монгольских обществах или в разное время. Поэтому я решил предоставить читателю значения ряда терминов в контексте книги.

аманат – заложник, предоставляемый российским властям нехристианским народом

барымта – обычное право среди кочевников, позволяющее потерпевшей стороне насильственно захватить стада или иное имущество обидчика, чтобы вернуть долг или отомстить за оскорбление

бахадур (богатырь) – почетный титул прославленного воина среди тюркских народов

бий (бек, бег, бик) – главный правитель ногайцев; среди большинства тюрко-монгольских народов наивысший титул знати, не принадлежащей к Чингизидам

бобыль –  безземельный государственный крестьянин; в частности, незарегистрированный мигрант (татарин, чуваш или мариец), работающий на башкирских землях в XVIII веке