Степкино детство - [9]
— Стой, мошенники, стрелять буду!
Страсть!
Что есть силы рассекает Степка руками воду. Раз! — взмахнет рукой — и весь вылетит вперед, взмахнет — и весь вперед. Все ближе и ближе мысок. Но и Ларивошка все ближе и ближе к мыску, к тому месту, где Степкина рубаха лежит.
Степка собрал все силы, взмахнул руками раз, другой, нащупал ногами землю и, разбрасывая вокруг себя брызги, выскочил на берег. Вот он — мысок. Только руку протянуть — и вот она — рубаха. Но и Ларивошке тоже один шаг остался. Эх, была не была! Степка мчится к мыску. Добежал, схватил рубаху из-под самых рук будочника и, пригибаясь к земле, помчался догонять ребят.
У берегового спуска, возле опрокинутых лодок, Степка приостановился. Он смахнул рубашкой пот со лба и глянул назад. Где будочник? Вот тебе раз! Нет сзади Ларивошки. Отстал Ларивошка. Вон он там, за деревьями, шагом идет — запыхался, верно. А ребята где? И ребят не видно. Ни впереди, ни позади. Вся орава рассыпалась кто куда. Вот за бугорком мелькает белая чаплашка Бары, вон красная рубаха Гаврика.
Степка вскочил на днище лодки и оглядел берег. Никого на берегу. Пусто. Один Рахимка с кобылой своей возится, воду на нее из ведерка плескает, щеткой трет. Этому что бежать — этот не купается, лошадь моет. Лошадь мыть — другое дело. За это не забирают.
А Ларивошка выскочил из-за деревьев — и сразу бегом пустился в Степкину сторону. Степка вмиг соскользнул с днища и притаился за лодкой. Бежит городовой, медали его на солнце блестят, амуниция на нем так и пляшет — на одном боку шашка о голенище шлепает, на другом — кобура подпрыгивает. Бежал, бежал и вдруг остановился. Стоит — как столб в берег врос. И на воду уставился. Кто там? Кого он приметил?
Степка во все глаза глядит на реку. И увидел: по желтой воде плывут Власка с Сусликом и Юрку волокут за собою. Вот оно! Связались с Юркой, он их и подвел. Сейчас Ларивошка их сгребет. Никуда им не уйти. Пропали они теперь.
Вот уже Ларивошка нагнулся к воде и загородил от Степки тучным задом, обтянутым синими штанами, целый кусок реки. Вот выставил руки в широких обшлагах мундира, одной рукой схватил Власку, другой — Суслика и выволок их на песок. Готово!
А Юрку — смотри ты! — ни-ни, не тронул. Узнал ведь Юрку, даром что тот голый. Да Юрку и не трудно узнать. Лицо у него белое, а волосы, точно у девчонки, посередине лба подстрижены.
Ларивошка сгреб одной рукой Власку и Суслика и козырнул голому Юрке:
— Честь имею!..
Юрка сел на песок и начал одеваться. Натягивает на ногу длинный чулочек и даже не глядит на Ларивошку.
Что ему будочник! Он к ним, к Енгалычевым, в кухню на цыпочках заходит. Енгалычихе калоши подает, стряпухе Домне толченый кирпич таскает. Вот он у них какой шелковый!
А будочник, не выпуская Власку и Суслика, подбирает с земли Юркину одежду: куртку, резинки, сандалики. Да не всей рукой подбирает, а пальчиками одними, и подает ему:
— Пожалуйте курточку-с!
— Пожалуйте резиночки-с!
— Пожалуйте сандалики-с!
Вот как вежливо подает!
Нагибается Ларивошка, а Суслик и Власка поневоле приседают вместе с ним — и за курточкой, и за резиночками, и за сандаликами.
«Что же это Юрка не выручает своих приятелей? — подумал Степка. — Да нет, вступился».
— Отпустите! Папе пожалуюсь!
А Ларивошка медовым голоском:
— Не могу-с, ваше превосходительство. Закон-порядок.
— Говорю, отпустите.
А Ларивошка свое:
— Не могу-с. Закон-порядок.
Надел Юрка штанишки, вскочил, ногами затопал:
— Этого и этого мальчика вы не имеете права забирать. Они при мне находятся. Плавать меня учат. Вам понятно?
— Так точно-с. Понятно.
— А если понятно, так отпустите.
— Закон-порядок, ваше превосходительство.
Тут Юрка как взвизгнет:
— Болван! — и опять ногою — топ!
Проняло Ларивошку. Разжал пальцы и выпустил Суслика с Влаской из рук. И нюхательная табакерка из обшлага у него на землю выпала.
Суслик с Влаской — раз, раз — похватали с земли рубахи, штаны и, не одеваясь, не оглядываясь, давай бог ноги. Да, видно, побоялись по берегу бежать — прямо на кручи полезли. Отлогие кручи здесь зыбкие. Суслик проворный, разом махнул наверх, не то что Власка, — тот неуклюжий, неповоротливый, срывается, вниз скатывается. В глине весь измазался.
Вот смехи-потехи!
А Ларивошка все топчется на одном месте, сучит ногами, как муха. Не знает, что ему делать. То волчьим глазом на кручу скосится, то опять на Юрку взглянет. Ага! Побаивается его небось.
— На папашу в гневе походите, ай-ай, как походите!
Не отвечает ему Юрка, а он все юлит, — видно, хочет поскорее Юрку домой спровадить, чтобы успеть еще хоть Власку зацапать.
— Вам бы, Юрий Михалыч, лучше домой пройтись. Кушать вам пора. Нынче мамаша дома, у вас уже отобедали, кофий пьют.
Вот оно! «Мамаша дома». Потому его черти и принесли сюда!
Юрка взглянул на небо.
— А который теперь час? — спросил он.
— Да уж два давно било, сударь.
Юрка схватил пузыри и побежал к мосту. Ларивошка поглядел ему вслед, подобрал с земли нюхательную табакерку и сейчас же кинулся вверх по круче за Влаской. Глина комьями посыпалась из-под его сапог. Да куда там догнать — Власки и след простыл.
Упустил парнишку! Ha-ко вот теперь, выкуси!
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.