Степан Разин и его время - [29]
Будет неверным осовременивать Разина и приписывать ему понимание того, что религия, атрибуты веры — мощное идеологическое оружие. Восставшие вовсе не отказались от привычного, естественного для тогдашнего русского человека образа жизни и мыслей. Поэтому было бы странно, если бы в их войске не было своего православного духовенства, исполнявшего все необходимые требы и обряды: молебны, исповедание умирающих и отпущение им грехов, поминание умерших по специально составленным «синодикам» и т. д. У повстанческого атамана был даже личный духовник — поп Феодосий, который, как известно, «всякие… Стеньки Разина замыслы ведал». Среди низшего духовенства, стоявшего по своему материальному положению довольно близко к трудящимся массам, нередко встречались церковные служители, которые не только сочувствовали бесправному народу, но и становились на его сторону. Жалуя своих попов, предводитель восставших был беспощаден к тем, кто выступал и проповедовал против него. «А которые де священники его, вора Стеньку, обличали, — зафиксировано в переписке царской администрации, — и тех он одного посадил в воду, а другому велел отсечь руку да ногу». Вместе с тем с авторитетными «отцами церкви» Разин расправиться не спешил. Так, он не только сохранил жизнь злейшему врагу восстания астраханскому митрополиту Иосифу, но и счел необходимым даже попировать у него в гостях. Вряд ли Степан обольщался надеждой обратить старца в свою веру. Скорее он преследовал цель дать пищу слухам о своем единодушии с церковным владыкой всего Нижнего Поволжья. Тот же подход был у Разина к опальному патриарху Никону. Весной 1668 года в келью к низложенному реформатору в Ферапонтовом монастыре явились три донских казака в монашеских одеяниях. От имени Разина они звали Никона идти с собой. «Если захочешь, — говорили они, — мы тебя по-прежнему на патриаршество посадим…» Отказ осторожного Никона последовать в лагерь восставших не помешал разинцам использовать образ гонимого патриарха в своих агитационных целях. Ведь падение главы русской церкви в народе приписывали проискам и интригам тех же изменников-бояр, на которых пошел войной Разин. Имя низверженного Никона, еще недавно вызывавшее всеобщую ненависть, теперь привлекало внимание, а сам он и его участь вызывали широкое сочувствие, ибо массы готовы были поддержать любую оппозицию против феодального государства. Кроме того, бывший патриарх был близок народу своим простым крестьянским происхождением. Пошли слухи, что Никон хотел «черным людям» добра и послаблений, но злые бояре возвели на него неправду и упекли в монастырь.
Все эти толки хорошо были известны повстанческому атаману, и он их не преминул обыграть и обратить в свою пользу: в разинской флотилии наряду со стругом «царевича» плыло и обитое изнутри черным бархатом судно, на котором будто бы находился незаслуженно обиженный Никон.
Такова в общих чертах идеологическая подоплека крестьянской войны, таковы своего рода «пропагандистские рычаги», которые умело и искусно применяли Разин и разинцы, привлекая к себе народные массы. И конечно, эти факторы нельзя недооценивать, ища объяснение тому исполинскому размаху событий, который приняло движение.
Охватив Алатырский, Свияжский и Симбирский уезды, пламя восстания распространилось на запад и северо-запад.
Правительство принимает все меры, чтобы блокировать «мятеж», не допустить его проникновения из районов развитого вотчинного землевладения в центральные уезды страны. 1 августа 1670 года, в то время, когда повстанческое войско победоносно шло вверх по Волге, в Москве была объявлена мобилизация столичных дворян. В обязательном порядке они должны были записываться в рати, чтобы постоять «за великого государя и за свои домы». Командующим был назначен боярин князь Ю. А. Долгорукий — тот самый, по вине которого был казнен старший брат С. Т. Разина. Но ни московское, ни провинциальное дворянство не спешило помериться силами с восставшими. Начавшееся в июне формирование карательных полков растянулось до осени. Помещики крайне неохотно оставляли свои имения, медлили, раскачивались, в результате чего комплектование войска шло очень и очень медленно. Особенно ощутимый недобор был по Москве: столичные баре предпочитали отсиживаться по своим деревням. Чтобы с грехом пополам собрать воинство, правительству пришлось посылать по дворянским гнездам специальных гонцов. Времена, когда служилое сословие являлось «конно, людно и оружно» по первому зову государя, бесповоротно миновали. Получив с принятием Соборного уложения право передавать земельные владения по наследству, дворянство стало всячески уклоняться от службы, от выполнения своих обязанностей. Даже когда ополчение было, наконец, из-под палки собрано в Москве, оно отнюдь не спешило покидать столицу. Сначала развернулись приготовления к торжественному смотру войска. Потом состоялся сам смотр, который был очень пышно обставлен и проходил в присутствии иностранного дипломатического корпуса. 60 тысяч дворян в блестящих доспехах и дорогих одеяниях прогарцевали по Москве. За каждым всадником свита холопов вела под уздцы разукрашенных коней. Это была демонстрация силы правящего класса, отправлявшего отборное воинство на расправу с повстанцами. Но одно дело — показывать военное превосходство, участвуя в парадах, и другое — в боевых схватках.
При чтении этой книги далекое прошлое славянских народов оказывается вдруг неожиданно близким. Те далекие века почему-то вовсе не кажутся глубокой древностью. Может быть, это оттого, что многое в раннесредневековой истории восточных, западных и южных славян отложилось в легендах и преданиях, сказках и былинах, уже хорошо знакомых читателю, особенно юному.Где и когда было первое упоминание о славянах? Что общего между мифом о Гиперборее и чудо-островом Буяном? Кем на самом деле является Баба-яга? Кто из князей восточных славян вымышленный, а кто настоящий? Почему иностранные очевидцы считали славян дикими и темными?
В 2012 году в нашей стране отмечают знаменательный юбилей – 1150-летие основания государства Российского.В глубину веков уходит история нашей Родины. Когда-то в древности она называлась Русью, а сравнительно недавно – Советским Союзом, или сокращенно СССР. Но большую часть времени своего существования Отечество наше носило то же имя, что и сейчас, – Россия.Россия была, есть и будет великая держава. И не потому, что она самая большая по территории страна мира. Причина в другом: Россия относится к числу наиболее мощных государств, играет ведущую роль на международной арене, влияет на все, что происходит на земном шаре.О том, как складывалась история России, как много страниц ее прошлого увенчаны славой, как обрела наша Отчизна великую судьбу, рассказывает эта книга.В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.
Почему Константинополь препятствовал возникновению русского поселения купцов? Почему королева Франции Анна Ярославна подписывала документы кириллицей? Почему боязнь заграницы, привычка ругать и осуждать все иноземное уживались на Руси со стойким интересом к заморским государствам? Почему Франция в XIX веке приняла наиболее заманчивый собирательный образ зарубежья, где найдется место всякому русскому человеку? Почему Константинополь-Стамбул стал перекрестком культур? Доктор исторических наук и профессор Владимир Соловьев откроет вам неизвестные страницы истории русского присутствия за рубежом.
Историография крестьянской войны под предводительством С. Т. Разина неотделима от истории общественной мысли России. О том, какими представлялись события 1667–1671 гг. и их участники современникам, как воспринимали Разина и возглавленное им движение выдающиеся дореволюционные и советские историки, рассказывается в этой книге. Центральное место в ней принадлежит советской историографии восстания. Автор прослеживает, как в легендах и преданиях жил и передавался из поколения в поколение дорогой русскому сердцу образ народного бунтаря.Для широкого круга читателей.
Книга отечественного ученого-антиковеда, доктора исторических наук, профессора М. Г. Абрамзона является первым в современной историографиии обстоятельным исследованием, посвященным более чем двухсотлетней истории организации римской провинции в одной из областей Малой Азии — Киликии. В период со II в. до н. э. по I в. н. э. эта область играла чрезвычайно важную роль в международных отношениях на Ближнем Востоке и занимала особое место в системе владений Рима. Опираясь на богатый фактологический материал — сведения античной традиции, данные эпиграфики, археологии и особенно нумизматики, — автор подробно реконструирует все перипетии исторических событий, происходивших в Киликии в эпоху «мирового владычества» римлян.
Монография составлена на основании диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, защищенной на историческом факультете Санкт-Петербургского Университета в 2001 г.
Книга "Под маской англичанина" формально не является произведением самого Себастьяна Хаффнера. Это — запись интервью с ним и статья о нём немецкого литературного критика. Однако для тех, кто заинтересовался его произведениями — и самой личностью — найдется много интересных фактов о его жизни и творчестве. В лондонском изгнании Хаффнер в 1939 году написал "Историю одного немца". Спустя 50 лет молодая журналистка Ютта Круг посетила автора книги, которому было тогда уже за 80, и беседовала с ним о его жизни в Берлине и в изгнании.
Настоящая книга – одна из детально разработанных монографии по истории Абхазии с древнейших времен до 1879 года. В ней впервые систематически и подробно излагаются все сведения по истории Абхазии в указанный временной отрезок. Особая значимость книги обусловлена тем, что автор при описании какого-то события или факта максимально привлекает все сведения, которые сохранили по этому событию или факту письменные первоисточники.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.