Старые сказки для взрослых - [5]

Оно провалилось, словно в дыру, и волны молниеносно сомкнулись над верхушками мачт. Пираты — баловни моря, однако равнодушная стихия ни перед кем не отчитывается, а берет, что захочет, и у того, у кого захочет. Опускаясь на дно моря, Майя разглядывала самых невероятных существ, древние города, в которых шла бойкая торговля, причудливые деревья и морских чудовищ с рожами пьяниц, пока не подплыла огромная рыбина и не проглотила ее.

В пасть морского чудища Майя попала не одна, другая девушка уже лежала на его розовом языке, изо всех сил стараясь не напороться на белые острые зубы с застрявшими между ними остатками пищи, которыми можно было бы накормить целую армию. Потихонечку девушки проползли немного подальше, в чрево, откуда доносились звуки пения. Там в своей хижине отшельника сидел пророк Иона и бормотал молитвы. Завидев девушек, он поднялся и, молча поклонившись, предложил им присесть.

Они прожили вместе с пророком Ионой несколько недель, пока Майя не почувствовала, что становится лишней. Иона и вторая девушка все больше привязывались друг к другу, и Майе трудно было не путаться у них под ногами. Она постоянно натыкалась на лежащую в тесных объятиях парочку, которая тут же испуганно бросалась в разные стороны, будто между ними что-то взорвалось. Майя была пятой спицей в колесе. Как-то ночью, когда весь огромный желудок разбух от чувств Ионы и его возлюбленной — так, что даже рыбина ощутила тревогу, начав подергивать хвостом, — и Майя всей кожей почувствовала, как молодые, навострив уши, пытаются понять, уснула она наконец или нет, чтобы предаться любовным утехам, Майя не выдержала своего двусмысленного положения. Она бежала в ротовую полость, и когда кит разверз челюсти, чтобы втянуть в себя парочку приговоренных к смерти селедок, Майя бросилась головой вперед в морскую пучину.

Она плыла всю ночь. Море вокруг нее было то черным, то зеленым, а раз Майе показалось, что она плывет в горячем супе, она даже видела качающийся кругом картофель и чудовищную перловку и с ужасом заметила, как откуда-то с небосвода опускается гигантская ложка. Майя чуть было не угодила в эту ложку, но услышав сверху мощные звуки прихлебывания, она отчаянно заработала руками и смогла увернуться от опасного соседства. И вот она плыла уже не в котле, волны вновь были привольными и напичканы веселыми моржами, почти вплотную она проплыла мимо валуна со спящими на нем сиренами: те дрыхли без задних ног, расслабленно свесив хвосты. Наконец, совершенно обессилев, она добралась до незнакомого берега.

Впервые за долгое время Майя снова была свободной и независимой. Но при этом голодной и слабой. Она поискала съестного, погрызла пару корешков, от которых во рту стало терпко, а в желудке возникли спазмы. В какой-то момент Майя даже решила, что умирает, однако мучения и передряги последних недель настолько закалили ее, что теперь из этого крепкого, слоеного, словно бекон, тела, жизни отлететь было уже не так и легко. Но от корешков Майя отказалась, предприняла беспомощную попытку поймать резвого голубя, доплелась до возвышающегося посреди острова вулкана, наткнулась на пустую пещеру и там свалилась. Но что за запах ее преследовал? Майя подняла голову — чудо из чудес, откуда это все взялось, кому принадлежит? — и поддалась соблазну, наевшись, наконец, досыта. После чего провалилась в сон.

Среди ночи Майя проснулась от того, что кто-то говорил с ней!

— Девочка! — звал голос, идущий будто из-под земли. — Девочка!

— Я слышу. Кто ты? — спросила Майя.

— Вулкан, — ответил голос. — Тот самый вулкан, внутри которого ты сейчас лежишь.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — спросила Майя. — Я очень устала, потому и осталась здесь. Это была твоя еда? Я немного поела, ужасно проголодалась.

— Милая девочка! — произнес вулкан. — Ты даже не представляешь, какую радость мне доставила. Никогда и никто не жил так близко ко мне. Пока ты спала, я слушал биение твоего сердца. Останься здесь навсегда, дорогая девочка! Прошу тебя. Останься со мной, мне одиноко и грустно.

— А что, здесь на острове никто не живет? — спросила Майя.

— Живет, много народа живет, — ответил вулкан. — Но они не со мной живут, а далеко, в своей деревне. Время от времени они навещают меня, но только затем, чтобы принести пищу, в которой я не нуждаюсь. Они преклоняются передо мной и боятся меня, хотя и считают потухшим. Они верят в то, что я божество!

— А ты разве не потухший?

— Нет. Огонь пылает во мне, это-то и вызывает печаль. Останься, девочка! Очень прошу. Пока ты спала, я был так счастлив. Какой толк в том, что меня уважают и боятся. Уже сотни лет я удерживаю свой огонь внутри, чтобы люди не боялись приблизиться ко мне, стали бы обрабатывать здесь землю и растить ребятишек, чьи босые ножки бегали бы по мне. Но они не приходят. Они веселятся в своей деревне между своими, потому что они люди, а я вулкан. Оставайся здесь, девочка!

И Майя осталась с вулканом. Ночами, когда она спала, вулкан согревал ее своим нутряным теплом, днем они беседовали, и если Майя гуляла по вулкану, он нежно ласкал ее ступни мягким песочком. Иногда в пещеру приходили люди из деревни, приносили вулкану поесть, и тогда Майя пряталась. Деревенские склонялись в поклоне, расставляли блюда и пятились с благоговением на лицах. Отойдя немного подальше, они с облегченным вздохом выпрямлялись и, смеясь, удалялись по направлению к деревне. Прежде вулкан весь превращался в слух, чтобы хоть чуть-чуть приобщиться к человеческим шуткам. Теперь его это не заботило. У него была Майя.