Старфайндер - [143]

У спящего царя под боком;

Она поднялась и из бурных вод

Смерть зачерпнула и наверх ее внесла,

Чтобы в царев бассейн излить.

Старик умолк. Подняв глаза к нарисованным Елисейским полям и подняв руки в мольбе, он продолжил:

Ступайте, Эвмениды три, за ней вдогон.

Гоните неотвязно, взяв кровавый след, —

Пусть к Аполлону и Афине путь стремит!

Бегите же, не ждите, ибо мертв Орест.

Не у его могилы скорбной прячется

Электра под набрякшим небом, только тьма

Видна, где прежде солнце тусклый свет лило.

О горе ей, о горе! Пробудись,

О враг, обретший плоть!

Вину твою

Богов сонм равнодушных видел — да не внял.

Мэттью в ужасе схватил ключи, которые старик по-прежнему держал в руке, и выбежал из комнаты. Он перебрал их, пока бежал по мезонину, и к тому времени, как достиг дверей спальни Г еры, нашел нужный.

Он вставил ключ в замок и повернул. Потом подергал дверь. Она не поддалась.

Он пошел искать видеофон.

6

Чтобы войти, полиции Сатурна пришлось отключить Александра Великого и его трех военачальников при помощи деактива-ционных лучей.

Мэттью не подозревал об этом, пока несколькими часами позже не покинул Дом и не увидел четыре «трупа», раскинувшиеся на мраморных ступенях. Он невольно отвернулся. Они слишком живо напоминали о «трупе», обнаруженном им возле кишащего пираньями бассейна, когда он вернулся в баню с инспектором са-турнианской полиции. Александра, Птолемея, Селевка и Антигону можно было активировать заново. Эсхила — нет. Эсхил спятил; в его схемах произошло замыкание, отчего глаза-трубки взорвались, и от него остался только потемневший корпус.

Хотя, вероятно, это было как раз хорошо. Теперь, когда Дом Христопулоса пал, на некоторое время нужда в андроидах исчезла.

В космонавтах — тоже.

Старый Мэттью Норт дрожал на свирепом ветру, который стремительно проносился над равнинами. Он поднял воротник пальто и сунул руки глубоко в карманы. На краю неба занимался

рассвет, Сатурн давно ушел на покой. Он задумался, каково было бы жить в том мире, который обогнал его на добрых четыре столетия. Вероятно, ему не удалось бы привыкнуть. Он слишком стар. И слишком устал…

Усталый старик.

Мерзкий старик.

Вот почему Гера Христопулос звала его, когда полиция Сатурна выводила ее, визжащую, из спальни. Растрепанную, полуголую, в непристойном неглиже, в которое она нарядилась, чтобы пробудить в нем желание, и которое открывало родимое пятно в виде кинжала, поразительно похожее на родинку Дионы; она истошно вопила: «Мерзкий вонючий старик!»; ее лицо побелело от гнева и внезапно стало поразительно тонким.

— Я создавала богатство Христопулоса — а не Зевс! Это я заслужила преданность, а не он! А ты предал меня! Мерзкий старикашка! Грязный омерзительный соглядатай!

Когда ей предъявили кости на дне осушенного бассейна, она не потрудилась скрыть свою вину.

— Все равно лет через двадцать-тридцать это открылось бы, — сказала она. — Возможно, так лучше. — Она вдруг повысила голос: — Во всем виноват он! У него могло бы оставаться в запасе достаточно, чтобы мы прожили еще век, если бы он не был мотом! Не тратил! Не отдавал бы своим любовницам! «Думаешь, ты вечно будешь красивой?» — спрашивал он, и они пресмыкались у его ног. А когда они надоедали ему, он давал им увянуть, одной за другой, и находил новых, несмотря на его годы. Мои годы!.. Потом он попытался обманом увести у меня ту горсть, что у нас еще оставалась. Что ж, я победила! Я рада, что бросила его на корм рыбам. Надеюсь, они неплохо пообедали. — Она страшно рассмеялась. — Держу пари, мясо у него жилистое. И кожа жесткая.

Она опять расхохоталась, и каждый взрыв ее смеха был страшнее предыдущего, но наконец полиция выволокла ее из комнаты. Потом инспектор приступил к допросу Мэттью.

Мэттью ничего не утаивал. Нечего было. Однако вопросы, которые буквально швырял в него инспектор, сказали ему больше, чем его ответы — инспектору.

Из состояния костей на дне бассейна, сказали они ему, следовало, что Зевс IX отправился в свою баню сразу после того, как отправил послание Мэттью. Дом Христопулоса, сказали они, не имеет наследников и станет собственностью Гиперионской сатрапии. Что сам Дом давно уже был тайной для полиции Сатурна, и они много лет страстно ожидали любого предлога, чтобы одолеть его. А еще — что инспектор знать не знает, почему Гера убила мужа, а равно почему Зевс IX приказал Мэттью запустить капсулу на орбиту. Еще из них он понял, что власти Сатурна ничего не знают о шаттле Гиперион-Бимини, а следовательно, и о природе груза с Бимини.

Не знал этого и Старина Мэтт Норт. А теперь, когда власти Сатурна задумали сами спустить капсулу и начать официальное расследование, возможно, ему не суждено было узнать об этом. Если только…

Он остановился на продуваемой ветром ледяной равнине. И заставил себя завершить мысль: «Если только он не доставит ее обратно сам».

Что ж, почему бы и нет? Кто лучше сумеет доставить ее сюда, чем человек, который доставлял ее к Бимини и обратно? Кто, в самом-то деле?!

Он пустился бежать. По правде говоря, он скорее шустро зашагал, чем побежал, однако на большее он не был способен.

Хватая ртом воздух, он добрался до люка, но не остановился и спустя несколько минут уже оказался в своем реактивном тягаче — и взбирался вверх, бесконечно взбирался во тьму по безвоздушной «лестнице» в ночи к огромному звездному своду Вселенной. Он ловко поймал капсулу, вывел вниз на пеструю орбиту ночей, дней и рассветов и установил на подъемной платформе. Мэттью вышел наружу, взобрался на платформу и стал изучать побитый метеорами корпус. Рассвет ушел. Утро проветривало над покореженным задним двором горизонта первую грязную простыню дня, когда Мэттью наконец обнаружил люк.