Старфайндер - [145]

— Никаких, — соврал Ларкин.

Стартовый комплекс «Брунгильда-Валькирия» (скандинавская мифология недавно стала в космических кругах последним писком моды) сильно смахивал на комплекс «Аполлон-Сатурн» (он же «стартовый комплекс 39»), теперь хранившийся в нафталине. Длинный прямоугольник Центра управления полетами стоял рядом с гигантским Цехом вертикальной сборки и из-за такого соседства походил на строительный модуль средней величины, дожидающийся установки. Собственно платформу (в отличие от «комплекса 39», единственную в своем роде) соединяла с ЦВС трехмильная трасса для гусеничных тягачей, по которой три дня назад подвижная пусковая установка доставила ракету-носитель «Валькирия» и космический корабль «Брунгильда-2».

Ларкин двинулся к массивному опорному столу, где разместились подвижная пусковая установка и комплекс «Брунгильда-2» — «Валькирия». Пока он ехал по новому шоссе, которое тянулось вдоль трассы и заканчивалось парковочной зоной, он все больше проникался тем, какой корабль высоченный. Сейчас, когда он шагал по озеру света, созданному прожекторами, это ощущение усилилось. Корабль с его узкой башней системы аварийного спасения, смонтированной на носу командного модуля, казалось, упирался в край Небес. Башня обслуживания рядом с ним, и того выше (хотя все ее выдвижные сегменты, кроме трапа, ведущего к люку, были убраны), заставляла вспомнить исполинский ясень Иггдрасиль.

Венчавшая третью ступень «Валькирии» «Брунгильда-2» была вторым детищем двадцатипятилетнего союза Ларкина с Мечтой. Ее чуть менее сложная старшая сестра «Брунгильда-1» с тремя астронавтами на борту, облетев вокруг Нептуна, продемонстрировала перспективность Космического Движителя Ларкина, по крайней мере, в том плане, что его полный потенциал, 0,99с, можно было задействовать в межпланетных перелетах. «Брунгильде-2» тоже предстояло принять на борт трех астронавтов — и на сей раз облететь с ними звезду Барнарда в 6,2 светового года от Солнца.

Что у звезды Барнарда есть спутник, было известно давно, с 1963 года; факт существования этой планеты установили по гравитационному воздействию этого небесного тела на его солнце. Во много раз больше Юпитера, она ex officio не годилась для жизни человека, однако наличие одной планеты (доказывал Ларкин, ведя успешный джихад против выбранной НАСА альфы Центавра), в сущности, гарантировало наличие других, и одна из них могла бы оказаться стратегическим решением проблемы перенаселенности Земли.

Уверенный в своем Движителе Ларкин даже подверг сомнению необходимость испытательного полета, утверждая, что целью «Брунгильды-1» должна стать звезда Барнарда, не Нептун. Но в НАСА не было места подобным безрассудствам. Даже после того как корабль безупречно проявил себя в деле, даже после того как аэрокосмическая компания Ларкина построила еще более сложный летательный аппарат, НАСА по-прежнему артачилось, настаивая на новом испытательном полете вокруг Нептуна и запуске зондов и автоматических межпланетных станций в предполагаемую систему звезды Барнарда. На них ушло бы много лет — лет, которые Ларкин не мог позволить себе профукать. Ему уже перевалило за сорок, а к концу экспедиции, даже если бы ее предприняли немедленно, исполнилось бы шестьдесят. В отчаянии он пригрозил, что уйдет из генеральных подрядчиков, и ликвидирует свою компанию, и поневоле начнет судебные тяжбы, если НАСА и дальше будет тянуть. НАСА сдалось. Там не хуже Ларкина знали, что без его руководящего гения новая космическая программа разлетится на куски, как ракета «Авангард».

Теперь космический корабль неясно вырисовывался почти прямо над ним, исполинская богиня из далекого прошлого. Расширяющийся книзу «колокол» нижней ступени фантазия Ларкина превратила в край бробдингнегской юбки.

Скоро объявленная им отсрочка закончится, и на пусковой площадке вновь станет роиться технический персонал. Сейчас здесь, кроме Ларкина и охранников, не было ни души. Пусть НАСА — Хозяин, но он, Первый Слуга, достаточно влиятелен, чтобы остановить процесс. И успеть попрощаться как следует.

Завтра его возлюбленный корабль полетит к звездам. Полетит к звездам, быстро разгоняясь до скорости света.

Идея Движителя возникла у него еще в молодости. Возникла ночью — или так ему казалось, когда он оглядывался на прошлое. Он мысленно увидел чрезвычайно сложное устройство, нечто вроде многофасеточного отражателя, который замедлял бы световые волны, отбрасывая их назад, на самих себя, причем степень замедления зависела бы от числа задействованных фасеток. Запаздывание было бы аналогично эффекту, вызванному попаданием гаечного ключа в механизм физической вселенной, и вселенной пришлось бы, компенсируя результирующую погрешность, гнать Движитель (вместе с кораблем, в который он встроен), к источнику света со скоростью, соизмеримой с величиной запаздывания.

Теоретически, если бы приближающиеся световые волны удалось заморозить, такой движитель сумел бы обеспечить скорость, равную с — скорости света. Практика, однако, опровергла это предположение. Неведомая космическая сила, помогавшая в первом случае, во втором помогать отказалась, и хотя доведенный до ума Движитель Ларкина выжимал 0,99 с, выйти на скорость света он не мог. Существовало и еще одно ограничение. Природа Движителя был такова, что он мог работать лишь в глубоком космосе, а это ставило использующий его КЛА в частичную зависимость от тех самых систем действия и противодействия, которыми он иначе пренебрег бы.