Становление - [59]

Получилось мощное и легкое оружие. Поэтому мастерским пришлось перейти на авральный режим работ, но за месяц они выдали более тысячи ручных гранатометов и под сто тысяч гранат, так что с начала мая все больше гранатометчиков, которых мы стали называть гренадерами, овладевали новым оружием. Надо сказать, у некоторых были поразительные успехи — запулить сорокамиллиметровой гранатой за тридцать метров чуть ли не в консервную банку — это надо очень постараться. И вот сейчас такие умельцы мастерски отвечали нашими новыми гостинцами в любую дырку, которая начинала стрелять. Медленно продвигаясь по городу, они буквально зачищали его от немцев и местных националистов — те дрались отчаянно, но против залетевшей в окно гранаты не могли ничего сделать кроме как погибнуть. Так что к вечеру город был наш и первые колонны грузовиков с добычей потянулись на нашу территорию.

Один из таких уникумов, Иван Сафронов, настолько вкусно рассказывал о своем ремесле, что мы его привлекли для передачи опыта, и он три месяца ездил по частям, рассказывая даже не столько о том, как целиться и стрелять, сколько о том, что он чувствовал, что переживал во время выполнения своей работы. А это не всякому дано. Если даже человек мастерски овладел каким-то навыком, то он уходит у него в подкорку, откуда достать тонкости уже очень трудно — он просто делает работу, а как — сказать толком уже не может. Этот же рассказывал про свою любовь к оружию, какие глубинные, интимные чувства оно у него вызывает, когда он аккуратно и плавно переламывает гранатомет, чтобы вложить в него выстрел. Как он предвкушает полет гранаты, что она полетит точно по намеченной траектории, что он как будто подталкивает ее по всему пути — бережно, как младенца, и как его охватывает приятная дрожь, когда кладет гранату точно куда задумал — он именно бережно кладет, а не стреляет, как будто протянутой рукой, осторожно но быстро пропихивает гранатку в окно — с небольшим подкидыванием, несильным — только чтобы перемахнула через подоконник и через мгновение впилась своими развороченными боками в серые тушки этих крыс, что залезли в наш дом. Нет, мне его рассказы не передать, но до чего же загорались глаза у других гранатометчиков, когда они находили в его словах те самые чувства, что порой испытывали и они сами, когда метали в фашистов свою ненависть, оформленную такими небольшими, но такими смертоносными гранатками.

Так что новое оружие выстрелило по полной. Добыча была просто огромной — обмундирование, миллионы патронов, мин, снарядов — похоже, трофейное оружие нам послужит еще долго. И это хорошо, так как мы уже подумывали отправлять его на переплавку. Помимо этого, тут были несколько миллионов тонн еды — зерно, мороженное мясо, консервы, мука — хорошее подспорье. Самое главное — мы освободили лагерь военнопленных, почти тридцать тысяч человек. Сейчас их по уже привычной схеме пропускали через комиссии — отбирали технический персонал, медиков, военных технических и пехотных специальностей, сводили в подразделения, одевали и вооружали трофеями.

Про этот лагерь мы знали, но не могли представить, что освободим так много народа. У нас неожиданно появились существенные резервы, и мы заозирались по сторонам — чего бы еще такого укусить? Из Гродно был сделан отвлекающий удар на Сувалки — вроде и недалеко, всего сто километров на запад, но мы уже вторглись на бывшую польской территорию, и это было знаком для всех. Город захвачен еще быстрее, за полдня — освободили три тысячи пленных, захватили некоторые склады, аэродром истребительной авиации, действовавшей против нас, и крупную танкоремонтную базу. Это было серьезно. Вдобавок этим ударом мы перерезали крупную автомобильную и железную дорогу, которые вели с юга на север, в обход захваченного нами ранее Вильно — немцы лишились удобных рокад. А по пути прихватили еще несколько складов со снарядами для советской артиллерии — немцы так и не сподобились их вывезти или как-то использовать против нас — пушки-то и гаубицы мы все стащили к себе. В Ковно мы захватили аэродром даже по-крупнее, чем в Сувалках, но вот танков нам досталось только пять штук — и то двойки. А вот с танкоремонтной базой мы получили двадцать средних танков в полной готовности и еще пятьдесят можно было восстановить.

Мы на ходу начали лепить новый план — прогуляться на запад, в сторону Кенигсберга — до пересечения дорог в Инстенбурге. От Сувалок до него было 150 километров а от Ковно — 200 — пара дней пути. Чтобы уменьшить риск наткнуться на оборону, мы сформировали колонны из новых и бывших у нас ранее трофейных танков, автомобилей и бронетранспортеров, переодели бойцов в трофейную форму, вооружили трофейным оружием и погнали на запад. Колонны добрались до Инстенбурга через три дня — сказались поломки, необходимость зачищать населенные пункты, отправлять пленных, приходовать и организовывать вывоз складов и ценного имущества. Но потерь почти не было — немцев сдергивали чуть ли не с коек, сопротивление было единичным. В Инстенбурге тоже поживились. Возникала проблема с доставкой грузов. Поэтому оставили небольшую охрану, а сами разделились на группы и за три дня зачистили местность на 150 километров к северу и югу от наших путей, заодно уничтожая мосты. А ДРГ на вездеходах выдвинулись на юг чуть не на триста километров и тоже постарались максимально разрушить коммуникации.