Становление - [61]

Также осваивали три эсминца, что захватили в порту. На четвертом успели что-то заподозрить и выйти в море, но недалеко — его потопили бомбардировщики и сейчас он торчал мачтами, наполовину перекрывая фарватер.

Глава 19

Немцы отреагировали оперативно — потеря такого города сама по себе тяжела, а еще прервалось сообщение с северной группой войск… Уже на второй день на нас вышли парламентеры с предложением уйти из города с гарантией свободного прохода на свою территорию. Ушли ни с чем — мы еще не решили что делать. На третий день начались танковые атаки с севера — немцы оттянули резервы от фронта в Прибалтике и бросили на нас. Несколько небольших колонн мы перехватили засадами еще на марше, потом они разослали во все стороны разведгруппы из прибалтийских националистов, и скрытных ударов у нас больше не получалось — только маневренная оборона против развернувшегося в боевые порядки противника. Но и так мы отходили к Неману почти неделю, а потом перешли его с севера на юг и заняли уже подготовленные опорные пункты — пусть теперь выковыривают.

В небе шла битва. Наши двести пятьдесят истребителей прикрывали сотню штурмовиков и семнадцать бомбардировщиков, которые наносили удары по немецким частям. Фашисты пытались завоевать господство в воздухе, но не могли выделить достаточное количество истребителей — с севера на них давил наш Ленинградский фронт. Так что придется их наземным войскам штурмовать нас в лоб и без особой артиллерийской поддержки — первоочередной целью штурмовиков, как всегда, были артиллерийские позиции фашистов, и чем крупнее калибр — тем важнее была цель. Над одной батареей 150мм гаубиц мы потеряли три штурмовика — немцы сосредоточили там много зенитных орудий, а разведка это прохлопала. Батарея была потом уничтожена радиоуправляемыми бомбами.

На пятый день вдали появились линкоры, грозно поводили стволами, но убрались не солоно хлебавши после того, как мы им сообщили, что если откроют огонь по нашим полевым укреплениям, мы разрушим город.

За взятие Кенигсберга на нас пролился дождь наград и званий. Мне достались Звезда Героя, Орден Боевого Красного Знамени и звание полковника — теперь уже настоящее.

Советские газеты захлебывались от восторга, немецкие — от ненависти и обещаний стереть с лица земли вероломных азиатов, газеты остального мира сдержанно приветствовали наш успех — если у нас так и дальше пойдет, мы не успеем как следует поуничтожать друг друга.

Наконец, через неделю раздумий, консультаций, согласования планов с руководством СССР мы решили — Кенигсберг теперь наш навсегда.

Начали спешно возводиться дополнительные укрепления, по шоссе с востока на запад и обратно потекли потоки грузов, техники и людей. Мы готовились к драке.

Немцы тоже. Начавшись удачно, общее немецкое наступление на юге остановилось. Киев был окружен но не взят, в Крыму у нас оставались Севастополь и Керченский полуостров, а на север с Украины потянулись составы с войсками.

И тут выстрелила наша Карпатская тема.

Еще год назад я с удивлением узнал, что Ужгорода нет, есть Унгвар и он в Венгрии. А раньше был в Чехословакии. Странно. Стал разбираться с вопросом и всплыли русины, или как их иногда называли — лемки. Оказывается, они жили и вокруг Львова (отчего тот и назывался Лемберг) — частью в Словакии, и вокруг Кракова, хотя я всегда думал что Краков находится на исключительно польских территориях. (на самом деле поляки выселяли оттуда население на запад Польши для борьбы с националистами, а вместо них селили поляков — так местность и стала окончательно польской — лемковщина не была передана СССР а осталась в Польше, поляки стали выселять лемков в УССР, оставшихся польские националисты запугивали и убивали, в 47 м в ходе операции "Висла" 140 тысяч лемков было переселено на запад Польши — на земли, отошедшие ей от Германии. Сейчас пусть туда селятся поляки Львова и Кракова, тем более что "обмен населением" начался в 44 м — на Украину было переселено почти 500 тысяч человек, в Польшу — около миллиона — так что тогда это было обычным явлением, а словаки в 50х годах стали украинизировать своих русинов, часть переселили на Украину). И язык русинов — карпаторусский — гораздо ближе к русскому, чем тот же украинский. Решили лезть на эту территорию — не дело, когда вдруг пропадает столько нашего народа — не важно — от репрессий, переселений или культурного насилия. Наладили связи, послали инструкторов, стали создавать партизанские отряды под нашим общим руководством.

Сблизились и с гуцулами. Оказалось, что эти пастухи и бандиты — отчаянные ребята. Еще бы — столько столетий находиться под инородной властью и сохранить свою культуру — это могли сделать только такие оторвы. Постепенно стала формироваться область наших интересов на Восточных Карпатах. Русский язык и атеизм, основанный на православии, социализме и марксизме без тех инородческих зверств, что потом назовут сталинизмом — такая перспектива привлекала много людей. УПА (тут она была образована немцами раньше — в 1942 м) стала таять — все больше людей начало переходить в наши отряды, агентуру. В националистах оставалась только самая отмороженная часть из ополяченной "шляхты", львовских поляков и онемеченных "украинцев". У людей наконец появилась возможность обрести дом, где они будут хозяевами, а не второсортным нацбольшинством.